Смирягин Анатолий Николаевич

Дело №

Уникальный идентификатор дела 68RS0№-47

О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

26 ноября 2024 года <адрес>

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции в составе

председательствующего ФИО8,

судей ФИО3 и ФИО4

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску ФИО2 к ТОГБУЗ «Городская клиническая больница имени Архиепископа Луки <адрес>» о компенсации морального вреда (номер дела, присвоенный судом первой инстанции, 2-79/2024)

по кассационной жалобе ФИО2 на апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Тамбовского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ,

которым изменено в части решение Ленинского районного суда <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ об удовлетворении исковых требований.

Заслушав доклад судьи Второго кассационного суда общей юрисдикции ФИО8, заключение прокурора Генеральной прокуратуры Российской Федерации Филатовой Е.Г., полагавшей обжалуемое судебное постановление законным и подлежащим оставлению без изменения,

судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции

у с т а н о в и л а:

ФИО2 ДД.ММ.ГГГГ обратился в суд с иском к ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки <адрес>» о компенсации морального вреда в размере 1 000 000 руб., причиненного ненадлежащим оказанием медицинской помощи его сыну ФИО1, умершему ДД.ММ.ГГГГ, указав, что ДД.ММ.ГГГГ около 3-х часов ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, поступил в хирургическое отделение ТМО № <адрес> (в настоящее время ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки <адрес>») с диагнозом «проникающее ножевое ранение живота»; ФИО1 произведена лапарото...

...мия, ушивание ран левой доли печени и нижней полой вены.

Согласно решению коллегии Департамента здравоохранения администрации <адрес> № от ДД.ММ.ГГГГ, принятому по итогам расследования случая смерти больного ФИО1, в действиях врачей горбольницы № отмечены грубейшие нарушения при ведении больного ФИО1, которые способствовали появлению гемотрансфузионного шока вследствие переливания иногруппной крови, от которого ДД.ММ.ГГГГ наступила смерть сына - ФИО1; коллегия отметила, что нарушения в организации лечебного процесса наряду с тяжелой травмой и большой кровопотерей сыграли существенную роль в развитии неблагоприятного исхода у больного ФИО1

Постановлением ст. следователя прокуратуры <адрес> от 18.09.1998 отказано в возбуждении уголовного дела в отношении врача ФИО16, в действиях которого содержались признаки преступления, предусмотренного ст. 172 УК РСФСР, по п. 3 ст. 5 УПК РФ - за истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, то есть по нереабилитирующему основанию.

Согласно ответу прокурора <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ, в ходе расследования уголовного дела по факту причинения ножевого ранения ФИО1 назначалось и проводилось три судебно-медицинских экспертизы, в том числе две дополнительные. Из заключения от ДД.ММ.ГГГГ следует, что смерть ФИО1 наступила от гемотрансфузионного шока, развившегося в результате переливания иногруппной крови. В заключении от ДД.ММ.ГГГГ эксперт не исключил благоприятного исхода в случае, если бы ФИО1 не была перелита кровь иной группы.

Согласно ответу прокуратуры <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ, по уголовному делу проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, которая дала заключение о том, что врачом ФИО16 была допущена врачебная ошибка.

До настоящего момента истец испытывает нравственные страдания, которые выражаются в страданиях и переживаниях по поводу смерти сына, испытывает боль, чувство горя и утраты, беспомощности и одиночества; испытывает беспомощность в борьбе за справедливость и чувство панического страха от того обстоятельства, что находится в преклонном возрасте, и, что в случае помещения его в лечебное учреждение с ним могут поступить точно также, как и с умершим сыном. Данный вывод основан на том, что по состоянию на сегодняшний день ему не принесено никаких официальных извинений со стороны лечебного учреждения даже в устной форме.

Решением Ленинского районного суда <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ исковые требования ФИО2 удовлетворены

С ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки <адрес>» в пользу ФИО2 взыскана компенсация морального вреда в размере 1 000 000 руб.

Апелляционным определением судебной коллегии по гражданским делам Тамбовского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ указанное решение изменено в части подлежащего взысканию в пользу ФИО2 размера компенсации морального вреда.

С <адрес> государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская клиническая больница имени Архиепископа Луки <адрес>» в пользу ФИО2 взыскана компенсация морального вреда в размере 500 000 руб.

В кассационной жалобе ФИО2, поданной во Второй кассационный суд общей юрисдикции, ставится вопрос об отмене апелляционного определения судебной коллегии по гражданским делам Тамбовского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ, как незаконного, и оставлении в силе решения суда первой инстанции.

Заявитель указывает, что ни одним законом не определен срок, в течение которого лицо, претерпевающее нравственные страдания, должно обратиться в суд с иском; ответчик в суде первой инстанции иск не признавал, принес извинения лишь в суде апелляционной инстанции, в связи с чем снижение судом апелляционной инстанции размера компенсации морального вреда до 500 000 руб. не основано на законе.

В судебное заседание суда кассационной инстанции не явились надлежащим образом извещенные о времени и месте рассмотрения дела истец ФИО2, третьи лица ФИО9, ФИО10, ФИО11, ФИО12, ФИО13, ФИО14, ФИО15, ФИО16, не представившие сведений о причинах неявки, представитель третьего лица Министерства здравоохранения <адрес>, просивший о рассмотрении дела в свое отсутствие. Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции, руководствуясь частью 5 статьей 379? Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, считает возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

Проверив материалы дела, обсудив доводы кассационной жалобы, судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции приходит к следующему.

Согласно ст. 379? Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения судебных постановлений кассационным судом общей юрисдикции являются несоответствие выводов суда, содержащихся в обжалуемом судебном постановлении, фактическим обстоятельствам дела, установленным судами первой и апелляционной инстанций, нарушение либо неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Таких нарушений судом апелляционной инстанции при рассмотрении дела по доводам жалобы и материалам дела допущено не было.

Как установлено судом и следует из принятых по делу судебных постановлений, ДД.ММ.ГГГГ около 3-х часов ФИО1, ДД.ММ.ГГГГ года рождения, поступил в хирургическое отделение ТМО № <адрес> (в настоящее время ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки <адрес>») с диагнозом «проникающее ножевое ранение живота»; ФИО1 произведена лапаротомия, ушивание ран левой доли печени и нижней полой вены.

В соответствии с представленными ответчиком сведениями медицинская документация за 1993 год, в т.ч. в отношении ФИО1, не сохранилась.

ДД.ММ.ГГГГ по факту причинения ФИО1 неизвестными лицами проникающего ножевого ранения в область живота Октябрьским РОВД <адрес> было возбуждено уголовное дело по ст. 108 ч. 1 УК РСФСР.

ДД.ММ.ГГГГ ФИО1 умер; причиной смерти, как следует из заключений эксперта от ДД.ММ.ГГГГ №, от ДД.ММ.ГГГГ, явился гемотрансфузионный шок вследствие переливания иногруппной крови на фоне тяжелой постгеморрагической анемии.

Согласно решению коллегии Департамента здравоохранения администрации <адрес> № от ДД.ММ.ГГГГ, принятому по итогам расследования случая смерти больного ФИО1, установлено наличие серьезных недостатков в организации лечебного процесса в горбольнице № <адрес>, в том числе указано, что в больнице не используются гемагглютинирующие сыворотки и стандартные эритроциты для определения группы крови; в отделении реанимации хирургических больных лечащими и дежурными врачами не делаются записи в историях болезни; в хирургическом отделении дежурные врачи-хирурги не осматривают тяжелобольных, записей в истории болезни нет; у больного ФИО1, судя по документации, не было лечащего врача, дневники писали хирурги ФИО11,, ФИО10, посмертный эпикриз никем не подписан; заведующий отделением ФИО5 устранился от лечения больного, не назначил лечащего врача, не подписал эпикриз; молодые врачи в отделении реанимации оказались без контроля заведующего отделением, записей об осмотре заведующим в истории болезни нет; после переливания крови ДД.ММ.ГГГГ не взят анализ мочи; в хирургическом отделении с ДД.ММ.ГГГГ по ДД.ММ.ГГГГ лечение больного было неадекватным, не проводился лабораторный контроль, отсутствовало должное наблюдение, не осматривалась моча, данные лабораторных анализов вызывают сомнение. Все это привело к запоздалой диагностике посттрансфузионного осложнения. Нарушения в организации лечебного процесса наряду с тяжелой травмой и большой кровопотерей сыграли существенную роль в развитии неблагоприятного исхода у больного ФИО1 Случай смерти ФИО1 разобран лечебно-контрольной комиссией, издан приказ главного врача № от ДД.ММ.ГГГГ о наказании виновных. За допущенные грубые нарушения в определении группы крови, инструкции по переливанию крови у больного ФИО1, приведшие к переливанию несовместимой крови и смерти больного, врачей ФИО12, ФИО16 перевести во врачи-стажеры сроком на 3 месяца, врачам ФИО11, ФИО10, допустившим некачественное наблюдение и лечение больного ФИО1, объявлен строгий выговор. За грубые нарушения в организации лечебного процесса в больнице, серьезные недостатки в организации работы по переливанию крови зам. главного врача по медицинской части объявлен строгий выговор, главному врачу ТМО № <адрес> ФИО6 объявлен выговор.

Материалы дела по факту смерти ФИО1 постановлением следователя от ДД.ММ.ГГГГ были выделены в отдельное производство в связи с отсутствием причинной связи между причинением телесных повреждений ФИО1 и наступившими последствиями в виде смерти ФИО1, и направлены для принятия решения по существу прокурору <адрес>.

Постановлением от ДД.ММ.ГГГГ отказано в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в действиях врачей ТМО № <адрес> состава преступления; из данного постановления следует, что врачами были предприняты все необходимые меры для предотвращения наступления смерти ФИО1 Допущенная грубая ошибка в определении группы крови была вызвана стечением субъективных и объективных факторов, а именно, тяжелое состояние больного, большая массивная кровопотеря, слабая иммунная защита организма ФИО1, несогласованность врачей, низкая организация лечебного процесса, недостатки в организации работы по переливанию крови.

Указанное постановление отменено постановлением судьи Ленинского районного суда <адрес> от ДД.ММ.ГГГГ.

ДД.ММ.ГГГГ вновь вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях врачей 2 горбольницы состава преступления, которое ДД.ММ.ГГГГ также было отменено с направлением на дополнительную проверку.

ДД.ММ.ГГГГ старшим следователем прокуратуры <адрес> вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти ФИО1 в отношении ФИО16 по п. 3 ст. 5 УПК РФ, в отношении врачей ФИО11, ФИО9, ФИО7, ФИО12 по п. 2 ст. 5 и ст. 208 УПК РФ.

Из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от ДД.ММ.ГГГГ следует, что больной ФИО1 поступил ФИО16 ДД.ММ.ГГГГ в 8.30, ФИО16 производил переливание крови 2 группы, в 15.00 ДД.ММ.ГГГГ вызван в лабораторию, где была определена группа крови ФИО1 как 4, после чего ФИО16 ДД.ММ.ГГГГ стал производить переливание ФИО1 4 группы крови. Как следует из решения коллегии Департамента здравоохранения администрации области, ФИО16 при этом допустил грубейшее нарушение, не поставив в известность о расхождении в определении группы крови ни администрацию больницы, ни заведующих отделениями. Кроме того, допустил грубое нарушение, своевременно не направив при определении у ФИО1 4 группы крови образцы его крови на станцию переливания крови (как впоследствии было определено, у ФИО1 3 группа крови). В силу чего другие врачи, отвечающие за квалифицированное лечение, будучи не проинформированными о том, что ФИО1 неоднократно переливались инородные несовместимые группы крови, в течение длительного времени не могли установить истинную причину ухудшения состояния здоровья ФИО1 и были фактически лишены возможности своевременно оказать необходимую помощь, что привело в конечном итоге к смерти больного.

ФИО2, не согласившись с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, обратился с жалобой в прокуратуру <адрес>, рассмотрев которую ДД.ММ.ГГГГ прокуратура области не усмотрела оснований для отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от ДД.ММ.ГГГГ.

Производство предварительного расследования по уголовному делу, возбужденному по факту причинения ФИО1 ДД.ММ.ГГГГ неизвестными лицами проникающего ножевого ранения в область живота по ч. 1 ст. 108 УК РСФСР, неоднократно приостанавливалось, в том числе ДД.ММ.ГГГГ, а ДД.ММ.ГГГГ уголовное дело прекращено за истечением сроков давности.

Разрешая спор, суд первой инстанции, оценив представленные в дело доказательства, руководствовался положениями Конвенции о защите прав человека и основных свобод, Всеобщей декларации прав человека, ст. 38 Конституции РФ, ч. 1 ст. 66 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, утвержденных Верховном Советом СССР ДД.ММ.ГГГГ за №, Основ законодательства Российской Федерации об охране здоровья граждан от ДД.ММ.ГГГГ №, ст. 444 ГК РСФСР, разъяснениями постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ № «Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда», от ДД.ММ.ГГГГ № «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина» и от ДД.ММ.ГГГГ № «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» и исходил из того, что ФИО1 оказывалась недостаточная и некачественная медицинская помощь, в результате чего причиной его смерти явился гемотрансфузионный шок вследствие переливания иногруппной крови на фоне тяжелой постгеморрагической анемии; оказание ненадлежащей медицинской помощи в ТМО № <адрес> ФИО1, обусловленной как действиями отдельных врачей, так и серьезными недостатками в организации лечебного процесса в медицинском учреждении, находилось в прямой причинной связи с его смертью, в связи с чем истцу, приходящемуся ФИО1 отцом, смертью близкого человека причинен моральный вред.

Определяя размер компенсации морального вреда, суд первой инстанции принял во внимание обстоятельства наступления смерти ФИО1, наличие между погибшим и истцом близких родственных отношений, а также, что неожиданная, трагическая смерть близкого человека повлекла для истца значительные нравственные страдания, так как потеря ребенка привела к тяжелому эмоциональному стрессу, нарушила его психическое состояние на всю оставшуюся жизнь, безвозвратно поменяв его привычный уклад жизни в достаточно зрелом возрасте 53 года, заставляя приспосабливаться к новым условиям, так как истец проживал совместно с сыном и занимался его воспитанием, учел, что на момент смерти ФИО1 было 19 лет, он мог бы длительное время поддерживать отца, проявлять заботу о нем, на что истец, безусловно, имел право рассчитывать, исходил из степени нравственных страданий, переживаний потерпевшего, характера причинённого вреда, а также требований разумности и справедливости, и пришел к выводу о том, что компенсация морального вреда в размере 1 000 000 руб. будет наиболее полно соответствовать принципу разумности и справедливости. При этом отметил, что значительный период времени, прошедший с момента смерти сына истца, не может свидетельствовать о величине либо степени нравственных страданий истца.

Проверяя в соответствии с абз. 1 ч. 2 ст. 327.1 ГПК РФ законность принятого по делу судебного решения по доводам апелляционной жалобы ответчика, суд апелляционной инстанции согласился с выводами суда первой инстанции о наличии оснований для взыскания истцу компенсации морального вреда, причиненного смертью близкого родственника вследствие оказания ему ненадлежащей медицинской помощи, однако признал вывод суда первой инстанции о размере компенсации морального вреда в 1 000 000 руб. сделанным без учета положений статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснений по их применению, изложенных в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ № «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», и правовой позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ №-КГ16-8, и принимая во внимание период, истекший с момента смерти ФИО1 (ДД.ММ.ГГГГ) до момента обращения истца в суд с иском ДД.ММ.ГГГГ (30 лет), то есть длительность не обращения истца в суд, в совокупности с обстоятельствами, принятыми во внимание судом первой инстанции при определении размера компенсации морального вреда, позицию лечебного учреждения, представитель которого в суде апелляционной инстанции принес извинения истцу и выразил согласие учреждения компенсировать моральный вред в размере 300 000 руб., пришел к выводу о взыскании с ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки <адрес>» в пользу ФИО2 компенсации морального вреда в размере 500 000 руб., полагая, что указанный размер в наибольшей степени соответствует его нравственным страданиям, является справедливым и адекватным компенсацией причиненного истцу морального вреда, с учетом установленных судом обстоятельств дела.

Судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции с приведенными выводами суда апелляционной инстанции соглашается.

Доводы кассационной жалобы ФИО2 о том, что ни одним законом не определен срок, в течение которого лицо, претерпевающее нравственные страдания, должно обратиться в суд с иском, подлежат отклонению в качестве основания для отмены обжалуемого судебного постановления.

В постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ № «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда» приведены разъяснения о том, что суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении (пункт 25 названного постановления).

Определяя размер компенсации морального вреда, суду необходимо, в частности, установить, какие конкретно действия или бездействие причинителя вреда привели к нарушению личных неимущественных прав заявителя или явились посягательством на принадлежащие ему нематериальные блага и имеется ли причинная связь между действиями (бездействием) причинителя вреда и наступившими негативными последствиями, форму и степень вины причинителя вреда и полноту мер, принятых им для снижения (исключения) вреда (пункт 26 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ №).

Тяжесть причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом заслуживающих внимания фактических обстоятельств дела, к которым могут быть отнесены любые обстоятельства, влияющие на степень и характер таких страданий. При определении размера компенсации морального вреда судам следует принимать во внимание, в частности: существо и значимость тех прав и нематериальных благ потерпевшего, которым причинен вред (например, характер и степень умаления таких прав и благ, интенсивность, масштаб и длительность неблагоприятного воздействия), которые подлежат оценке с учетом способа причинения вреда; последствия причинения потерпевшему страданий. При определении размера компенсации морального вреда суду необходимо устанавливать, допущено причинителем вреда единичное или множественное нарушение прав гражданина или посягательство на принадлежащие ему нематериальные блага (пункт 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ №).

Сумма компенсации морального вреда, подлежащая взысканию с ответчика, должна быть соразмерной последствиям нарушения и компенсировать потерпевшему перенесенные им физические или нравственные страдания, устранить эти страдания либо сгладить их остроту. (пункт 30 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ №).

При рассмотрении дел о компенсации морального вреда в связи со смертью потерпевшего иным лицам, в частности членам его семьи, иждивенцам, суду необходимо учитывать обстоятельства, свидетельствующие о причинении именно этим лицам физических или нравственных страданий. Указанные обстоятельства влияют также и на определение размера компенсации этого вреда. Наличие факта родственных отношений само по себе не является достаточным основанием для компенсации морального вреда. При определении размера компенсации морального вреда суду с учетом требований разумности и справедливости следует исходить из степени нравственных или физических страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред, степени вины нарушителя и иных заслуживающих внимания обстоятельств каждого дела (абзацы третий и четвертый п. 32 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от ДД.ММ.ГГГГ № «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина»).

Из изложенного следует, что поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон.

Таким образом, учет судом длительности времени, по прошествии которого лицо, имеющее право на компенсацию морального вреда, обратилось в суд с иском за защитой нарушенного права, при определении характера и степени тяжести претерпеваемых потерпевшим нравственных и физических страданий и, как следствие, при определении размера компенсации морального вреда времени, не противоречит вышеприведенным разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ.

Обращение в суд с требованием о компенсации морального вреда, причиненного близкому родственнику ненадлежащим оказанием медицинской помощи, по истечении большого количества лет может свидетельствовать о низкой степени значимости для истца событий, вызвавших обращение за судебной защитой, и о том, что истцу не были причинены те переживания и страдания, которые бы свидетельствовали о причинении ему морального вреда, подлежащего возмещению.

Выводы суда апелляционной инстанции о размере компенсации морального вреда в должной степени мотивированы, сделаны при установлении всех юридически значимых обстоятельств, подлежащих установлению в соответствии с приведенным выше правовым регулированием спорных отношений.

Приведенные в кассационной жалобе ФИО2 иные доводы по существу сводятся к необходимости дать иную оценку представленным по делу доказательствам, следовательно, касаются фактической стороны спора, доказательственной базы по делу. Вместе с тем, подобного рода доводы не могут быть приняты судом кассационной инстанции, который в силу положений главы 41 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не уполномочен разрешать вопросы факта, исследовать и оценивать доказательства.

По смыслу части 3 статьи 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд кассационной инстанции, в силу своей компетенции, должен исходить из признанных установленными судом первой и второй инстанций фактических обстоятельств, проверяя лишь правильность применения и толкования норм материального и процессуального права судами первой и второй инстанций; применительно к положениям ст. ст. 379?, 379?, 379?, 390 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации правом переоценки доказательств кассационный суд общей юрисдикции не наделен.

Нарушения либо неправильного применения норм процессуального права, предусмотренных в части 4 статьи 379? Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, при рассмотрении дела не установлено.

Ввиду изложенного обжалуемое апелляционное определение сомнений в его законности с учетом доводов кассационной жалобы не вызывает, а доводы кассационной жалобы в соответствии со статьей 379? Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не могут повлечь его отмену в кассационном порядке, в связи с чем оснований для удовлетворения жалобы не имеется.

Руководствуясь статьями 379?, 379?, 390, 390? Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Второго кассационного суда общей юрисдикции

определила:

Апелляционное определение судебной коллегии по гражданским делам Тамбовского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ оставить без изменения, а кассационную жалобу ФИО2 – без удовлетворения.

Председательствующий

Судьи

Мотивированное определение изготовлено 26.11.2024

Дело № 33-2107/2024

Судья: Киреева Н.В. (дело № 2-79/2024,

УИД 68RS0002-01-2023-001619-47)

А П Е Л Л Я Ц И О Н Н О Е О П Р Е Д Е Л Е Н И Е

11 июня 2024 года г.Тамбов

Судебная коллегия по гражданским делам Тамбовского областного суда в составе:

председательствующего судьи Пачиной Л.Н.,

судей Сорокиной С.Л., Емельяновой Н.В.

с участием прокурора Судоргина Д.В.

при секретареКануткиной Е.Н.

рассмотрела в открытом судебном заседании гражданское дело по иску СорокинаВладимираАлексеевичакТамбовскомуобластномугосударственному бюджетному учреждению здравоохранения «Городская клиническая больница имени Архиепископа Луки г.Тамбова» о компенсации морального вреда,

по апелляционной жалобе ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» на решение Ленинского районного суда г.Тамбова от 14 февраля 2024 г.

Заслушав доклад судьи Сорокиной С.Л., судебная коллегия

У С Т А Н О В И Л А:

19.07.1993около 3-х часов ФИО32,*** года рождения, поступил в хирургическое отделениеТМО № 2 г.Тамбова (в настоящее время ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова») с диагнозом«***»; ФИО33 произведена ***.

*** ФИО34. умер; причиной смерти явился ***.

19.06.2023 Сорокин В.А., отец ФИО35, обратился в суд с иском к ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» о компенсации морального вреда в размере 1000000 руб., указав в обоснование исковых требований, что, согласно решению коллегии Департамента здравоохранения администрации Тамбовской области №*** от 01.09.1993, принятому по итогам расследования случая смерти больного ФИО36, в действиях врачей горбольницы №2 отмечены грубейшие нарушения при ведении больного ФИО37 которые способствовали появлению гемотрансфузионного шока вследствие переливания иногруппной крови, от которого *** наст...

...упила смерть сына - ФИО38; коллегия отметила, что нарушения в организации лечебного процесса наряду с тяжелой травмой и большой кровопотерей сыграли существенную роль в развитии неблагоприятного исхода у больного ФИО39

Постановлением ст. следователя прокуратуры Ленинского района от 18.09.1998 отказано в возбуждении уголовного дела в отношении врача ФИО40, в действиях которого содержались признаки преступления, предусмотренного ст.*** УК РСФСР по п.*** УПК РФ - за истечением сроков давности привлечения к уголовной ответственности, то есть по нереабилитирующему основанию.

Согласно ответу прокурора Октябрьского района г.Тамбова от 30.03.1999, в ходе расследования уголовного дела по факту причинения ножевого ранения ФИО41 назначалось и проводилось три судебно-медицинских экспертизы, в том числе две дополнительные.Из заключения от 04.08.1993следует, что смерть ФИО42 наступила от ***. В заключение от 20.12.1995эксперт не исключил благоприятного исхода в случае, если бы ФИО43 не была перелита кровь иной группы.

Согласно ответу прокуратуры Тамбовской области от 12.05.1999, по уголовному делу проведена комиссионная судебно-медицинская экспертиза, которая дала заключение о том, что врачом ФИО44 была допущена врачебная ошибка.

До настоящего момента он (Сорокин В.А.) испытывает нравственные страдания, которые выражаются в страданиях и переживаниях по поводу смерти сына, испытывает боль, чувство горя и утраты, беспомощности и одиночества; испытывает беспомощность в борьбе за справедливость и чувство панического страха от того обстоятельства, что находится в преклонном возрасте, и, что в случае помещения его в лечебное учреждение, с ним могут поступить точно также, как и с умершим сыном. Данный вывод основан на том, что по состоянию на сегодняшний день ему не принесено никаких официальных извинений со стороны лечебного учреждения даже в устной форме.

В ходе рассмотрения дела в качестве третьих лиц, не заявляющих самостоятельных требований относительно предмета спора, привлечены Лезин Н.Н., Ханбеков А.У., Мишин С.А., Смирягин А.Н., Клишина О.Е., Зорина Е.С., Кузнецов В.В., Кабанова Л.Н., а также министерство здравоохранения Тамбовской области.

Решением Ленинского районного суда г.Тамбова от 14 февраля 2024 г. исковые требования Сорокина В.А. удовлетворены.

С ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» в пользу Сорокина Владимира Алексеевича взыскана компенсация морального вреда в размере 1000000 рублей.

В апелляционной жалобе главный врач ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» Македонская М.В. просит решение суда отменить и принять по делу новое решение об отказе в удовлетворении исковых требований в полном объеме.

В обоснованиеапелляционной жалобы указала, что суд необоснованно пришел к выводу о том, что сыну истца оказывалась недостаточная и некачественная медицинская помощь, указанные недостатки находились в прямой причинной связи с его смертью.

Считает, что в нарушение Федерального закона от 21.11.2011 № 323-ФЗ, постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 № 33 судом не приведено доказательств нарушения ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» обязательных требований, действовавших в период оказания ФИО45 медицинской помощи, как не приведено их ни в решении коллегии департамента здравоохранения администрации Тамбовской области от 01.09.1993, ни в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 18.09.1998.

Полагает,что приняв в качестве допустимого доказательства упомянутое решение коллегии департамента здравоохранения, суд не учел, что данный орган, согласно Положению онем, являлся совещательным,не обладал полномочиями по оценке качества медицинской помощи ФИО46 и установлению причинно-следственной связи между нарушениями, допущенными при ее оказании, и наступлением неблагоприятного исхода.

Ссылка суда на возможность обсуждения коллегией вопросов организации выполнения приказов Министерства здравоохранения СССР и РСФСР, итогов осмотра медицинских учреждений области не свидетельствует о наличии у нее необходимой компетенции, обоснованности и достоверности сделанных выводов.

Считает, что переливание ФИО47 иногруппной крови само по себе не является неопровержимым доказательством допущенных врачами нарушений, поскольку неправильное определение группы крови пациента могло быть следствием искажения полученного результата в связи с массивной (около трех литров) кровопотерей. Данное обстоятельство подтверждается пояснениями заместителя главного врача ТМО-2 ФИО48, приведенными в постановлении об отказе в возбуждении уголовного дела от 18.09.1998, о том, что в связи с массивной потерей крови возможны ошибки в определении группы крови, а также пояснениями главного хирурга департамента здравоохранения администрации Тамбовской области ФИО49, полученными в ходе расследования уголовного дела по факту причинения телесных повреждений ФИО50, согласно которым данный результат у больного, имеющего III группу крови, мог получиться за счет того, что у больного было тяжелое малокровие, имела место слабая агглютинация из-за снижения количества эритроцитов.

Полагает, что указав, что ответчиком не было представлено доказательств оказания ФИО51 в период стационарного лечения медицинских услуг в полном объеме и надлежащего качества, суд не учел, что в связи с уничтожением медицинской документации по истечении срока обязательного хранения (25 лет) ответчик был лишен возможности в полном объеме представить доказательства в опровержение доводов Сорокина В.А. о ненадлежащем качестве медицинской помощи посредством приобщения к материалам дела медицинской карты ФИО52, а также заявления ходатайства о назначении судебно-медицинской экспертизы, которая проводится по оригиналам медицинских документов.

Считает, что невозможность обеспечить реальное осуществление ответчиком прав, предоставленных законом, нарушает принцип равенства сторон, что является следствием обращения Сорокина В.А. в суд лишь спустя 30 лет после смерти сына, несмотря на отсутствие каких-либо препятствий, и тот факт, что, согласно пояснениям самого истца, занесенным в протоколы судебных заседаний от 18.07.2023 (т.1 л.д.50) и от 28.11.2023 (т.1 л.д.156), о виновности врачей ТМО-2 ему стало известно спустя 6-8 месяцев после случившегося. Указывает, что данные обстоятельства оставлены судом без внимания и надлежащей правовой оценки.

Ссылаясь на п.12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15.11.2022 №33, полагает, что необходимая для возложения на ответчика ответственности совокупность условий судом не установлена, поскольку исследованные доказательства не позволяют прийти к однозначному мнению о наличии неправомерных виновных действий (бездействия) ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» и причинно- следственной связи между ними и наступлением неблагоприятного исхода, следовательно, требования Сорокина В.А. не подлежат удовлетворению.

Представитель третьего лица министерства здравоохранения Тамбовской области, третьи лица Ханбеков А.У., Мишин С.А., Смирягин А.Н., Клишина О.Е., Зорина Е.С., Кузнецов В.В., Кабанова Л.Н., надлежащим образом извещённые о времени и месте рассмотрения дела, в том числе посредством размещения соответствующей информации на официальном сайте суда в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет", в судебное заседание не явились; об уважительных причинах неявки в суд не сообщили, ходатайств об отложении рассмотрения дела не заявляли; от министерства здравоохранения Тамбовской области поступило ходатайство о рассмотрении дела в отсутствие представителя министерства.

В соответствии со статьями 167, 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, статьей 165.1 Гражданского кодекса Российской Федерации,судебная коллегия считает возможным рассмотреть дело в отсутствие неявившихся лиц.

Проверив материалы дела, выслушав представителя ответчика по доверенности Склярова А.И., поддержавшего апелляционную жалобу по основаниям, в ней изложенным, истца Сорокина В.А. и его представителя по ордеру адвоката Сморокова М.М., возражавших против удовлетворения жалобы, третье лицо Лезина Н.Н., полагавшего, что истец имеет право на компенсацию морального вреда, заключение прокурора Судоргина Д.В., полагавшего решение суда законным и обоснованным, обсудив доводы апелляционной жалобы, судебная коллегия приходит к следующему выводу.

В соответствии с частью 1 статьи 327.1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, суд апелляционной инстанции рассматривает дело в пределах доводов, изложенных в апелляционных жалобе, представлении и возражениях относительно жалобы, представления.

В соответствии с постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19.12.2003 N 23 "О судебном решении", решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению.

Решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 - 61, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов. Решение суда в обжалуемой части таким требованиям не соответствует.

В соответствии со статьей 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее также ГПК РФ), основаниями для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке являются: неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела; недоказанность установленных судом первой инстанции обстоятельств, имеющих значение для дела; несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела; нарушение или неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

Такие основания для изменения обжалуемого судебного постановления в апелляционном порядке по доводам апелляционной жалобы в части размера компенсации морального вреда, исходя из изученных материалов дела, имеются.

Согласно ст.46 Конституции Российской Федерации, каждый имеет право на судебную защиту.

В соответствии с данным конституционным положением статья 3 ГПК РФ предусматривает право заинтересованного лица в порядке, установленном законодательством о гражданском судопроизводстве, обратиться в суд за защитой нарушенных либо оспариваемых прав, свобод или законных интересов.

Впервые понятие морального вреда, под которым понимались физические или нравственные страдания, причиненные гражданину неправомерными действиями, с возложением на причинителя вреда обязанности по его возмещению в денежной форме, было дано в статье 131 Основ гражданского законодательства Союза ССР и республик, принятых 31 мая 1991 года и применяемых на территории российской Федерации с 3 августа 1992 года.

В силу пункта 1 статьи 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации, основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда. При определении размеров компенсации морального вреда суд принимает во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства. Суд должен также учитывать степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями гражданина, которому причинен вред (статья 151 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В соответствии со статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред (абзац первый пункта 1 статьи 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации). Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине.

В соответствии с пунктом 1 статьи 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации, юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статьей 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации установлено, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда. При определении размера компенсации вреда должны учитываться требования разумности и справедливости. Характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего.

Пленум Верховного Суда Российской Федерации в пунктах 1, 14 постановления от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда" (далее также постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33) разъяснил, что моральный вред, в частности, может заключаться в нравственных или физических страданиях, причиненных действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь). Под физическими страданиями следует понимать физическую боль, связанную с причинением увечья, иным повреждением здоровья, либо заболевание, в том числе перенесенное в результате нравственных страданий, ограничение возможности передвижения вследствие повреждения здоровья, неблагоприятные ощущения или болезненные симптомы, а под нравственными страданиями - страдания, относящиеся к душевному неблагополучию (нарушению душевного спокойствия) человека (чувства страха, унижения, беспомощности, стыда, разочарования, осознание своей неполноценности из-за наличия ограничений, обусловленных причинением увечья, переживания в связи с утратой родственников, потерей работы, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, раскрытием семейной или врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав и другие негативные эмоции).

Пунктом 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 предусмотрено, что обязанность компенсации морального вреда может быть возложена судом на причинителя вреда при наличии предусмотренных законом оснований и условий применения данной меры гражданско-правовой ответственности, а именно: физических или нравственных страданий потерпевшего; неправомерных действий (бездействия) причинителя вреда; причинной связи между неправомерными действиями (бездействием) и моральным вредом; вины причинителя вреда (статьи 151, 1064, 1099 и 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Суду при разрешении спора о компенсации морального вреда, исходя из статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающих общие принципы определения размера такой компенсации, необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимания фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении (пункт 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33).

Определяя размер компенсации морального вреда, суду необходимо, в частности, установить, какие конкретно действия или бездействие причинителя вреда привели к нарушению личных неимущественных прав заявителя или явились посягательством на принадлежащие ему нематериальные блага и имеется ли причинная связь между действиями (бездействием) причинителя вреда и наступившими негативными последствиями, форму и степень вины причинителя вреда и полноту мер, принятых им для снижения (исключения) вреда (пункт 26 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33).

Согласно пункту 27 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33, тяжесть причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом заслуживающих внимания фактических обстоятельств дела, к которым могут быть отнесены любые обстоятельства, влияющие на степень и характер таких страданий. При определении размера компенсации морального вреда судам следует принимать во внимание, в частности: существо и значимость тех прав и нематериальных благ потерпевшего, которым причинен вред (например, характер родственных связей между потерпевшим и истцом); характер и степень умаления таких прав и благ (интенсивность, масштаб и длительность неблагоприятного воздействия), которые подлежат оценке с учетом способа причинения вреда (например, причинение вреда здоровью способом, носящим характер истязания, унижение чести и достоинства родителей в присутствии их детей), а также поведение самого потерпевшего при причинении вреда (например, причинение вреда вследствие провокации потерпевшего в отношении причинителя вреда); последствия причинения потерпевшему страданий, определяемые, помимо прочего, видом и степенью тяжести повреждения здоровья, длительностью (продолжительностью) расстройства здоровья, степенью стойкости утраты трудоспособности, необходимостью амбулаторного или стационарного лечения потерпевшего, сохранением либо утратой возможности ведения прежнего образа жизни.

Под индивидуальными особенностями потерпевшего, влияющими на размер компенсации морального вреда, следует понимать, в частности, его возраст и состояние здоровья, наличие отношений между причинителем вреда и потерпевшим, профессию и род занятий потерпевшего (пункт 28 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33).

Согласно пункту 30 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33, при определении размера компенсации морального вреда судом должны учитываться требования разумности и справедливости (пункт 2 статьи 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации).

В пункте 48 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 даны разъяснения о том, что медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации").

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Согласно пункту 49 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33, требования о компенсации морального вреда в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания, непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода, переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей медицинской помощи.

В пункте 11 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. N 1 "О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина" даны разъяснения о том, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Из изложенного следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относится жизнь, здоровье (состояние физического, психического и социального благополучия человека), семейные и родственные связи. В случае причинения гражданину морального вреда (физических или нравственных страданий) действиями, нарушающими его личные неимущественные права либо посягающими на принадлежащие гражданину нематериальные блага, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

Право на компенсацию морального вреда возникает при наличии предусмотренных законом оснований и условий ответственности за причинение вреда, а именно физических или нравственных страданий потерпевшего, то есть морального вреда как последствия нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага, неправомерного действия (бездействия) причинителя вреда, причинной связи между неправомерными действиями и моральным вредом, вины причинителя вреда.Поскольку, предусматривая в качестве способа защиты нематериальных благ компенсацию морального вреда, закон (статьи 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации) устанавливает лишь общие принципы для определения размера такой компенсации, суду при разрешении спора о компенсации морального вреда необходимо в совокупности оценить конкретные незаконные действия причинителя вреда, соотнести их с тяжестью причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий и индивидуальными особенностями его личности, учесть заслуживающие внимание фактические обстоятельства дела, а также требования разумности и справедливости, соразмерности компенсации последствиям нарушения прав как основополагающие принципы, предполагающие установление судом баланса интересов сторон. При этом соответствующие мотивы о размере компенсации морального вреда должны быть приведены в судебном постановлении.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (пункт 1 статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Из нормативных положений Семейного кодекса Российской Федерации, статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданину требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками такого гражданина, другими близкими ему людьми.

Судом установлено и следует из материалов дела, что19.07.1993 около 3-х часов ФИО53,*** года рождения, поступил в хирургическое отделение ТМО № 2 г.Тамбова (в настоящее время ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова») с диагнозом «***»; ФИО54 произведена *** (т.1 л.д.30, 120-123).

19.07.1993 по факту причинения ФИО55 неизвестными лицами проникающего ножевого ранения в область живота Октябрьским РОВД г.Тамбова было возбуждено уголовное дело по ст.108 ч.1 УК РСФСР (т.2 л.д.46).

*** ФИО56 умер; причиной смерти, как следует из заключений эксперта от 04.08.1993 № 699/81,от 05.05.1998, явился *** (т.1 л.д.31, 9-18, 134-135, т.2 л.д.47).

Согласно решению коллегии Департамента здравоохранения администрации Тамбовской области № *** от 01.09.1993, принятому по итогам расследования случая смерти больного ФИО57, установлено наличие серьезных недостатков в организации лечебного процесса в горбольнице № 2 г.Тамбова, в том числе указано, что в больнице не используется гемагглютинирующие сыворотки и стандартные эритроциты для определения группы крови; в отделении реанимации хирургических больных лечащими и дежурными врачами не делаются записи в историях болезни; в хирургическом отделении дежурные врачи-хирурги не осматривают тяжелобольных, записей в истории болезни нет; у больного ФИО58, судя по документации, не было лечащего врача, дневники писали хирурги Мишин С.А., Ханбеков А.У., посмертный эпикриз никем не подписан; заведующий отделением ФИО59 устранился от лечения больного, не назначил лечащего врача, не подписал эпикриз; молодые врачи в отделении реанимации оказались без контроля заведующего отделением, записей об осмотре заведующим в истории болезни нет; после переливания крови 19.07.1993 не взят анализ мочи; в хирургическом отделении с 21.07.1993 по 24.07.1993 лечение больного было неадекватным, не проводился лабораторный контроль, отсутствовало должное наблюдение, не осматривалась моча, данные лабораторных анализов вызывают сомнение. Все это привело к запоздалой диагностике посттрансфузионного осложнения. Нарушения в организации лечебного процесса наряду с тяжелой травмой и большой кровопотерей сыграли существенную роль в развитии неблагоприятного исхода у больного ФИО60 Случай смерти ФИО61 разобран лечебно-контрольной комиссией, издан приказ главного врача № *** от 29.07.1993 о наказании виновных.За допущенные грубые нарушения в определении группы крови, инструкции по переливанию крови у больного ФИО62, приведшие к переливанию несовместимой крови и смерти больного, врачей Смирягина А.Н., Лезина Н.Н. перевести во врачи-стажеры сроком на 3 месяца, врачам Мишину С.А., Ханбекову А.У., допустившим некачественное наблюдение и лечение больного ФИО63., объявлен строгий выговор. За грубые нарушения в организации лечебного процесса в больнице, серьезные недостатки в организации работы по переливанию крови зам. главного врача по медицинской части объявлен строгий выговор, главному врачу ТМО № 2 г.Тамбова ФИО64 объявлен выговор (т.1 л.д. 32-37, 120-123, 125-130, 229-233, 236-239).

Материалы дела по факту смерти ФИО65 постановлением следователя от 04.11.1993 были выделены в отдельное производство в связи с отсутствием причинной связи между причинением телесных повреждений ФИО66 и наступившими последствиями в виде смерти ФИО67, и направлены для принятия решения по существу прокурору Ленинского района г.Тамбова (т.1 л.д.73).

03.12.1993 отказано в возбуждении уголовного дела в связи с отсутствием в действиях врачей ТМО №2 г.Тамбова состава преступления; из постановления следует, что врачами были предприняты все необходимые меры для предотвращения наступления смерти ФИО68 Допущенная грубая ошибка в определении группы крови была вызвана стечением субъективных и объективных факторов, а именно, тяжелое состояние больного, большая массивная кровопотеря, слабая иммунная защита организма ФИО69, несогласованность врачей, низкая организация лечебного процесса, недостатки в организации работы по переливанию крови (т.2 л.д.63-64).

Указанное постановление отменено постановлением судьи Ленинского районного суда г.Тамбова от 02.02.1998 (т.1 л.д.73).

10.05.1998 вновь вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях врачей 2 горбольницы состава преступления, которое 10.09.1998 также было отменено с направлением на дополнительную проверку (т.1 л.д.73).

18.09.1998 старшим следователем прокуратуры Ленинского района г.Тамбова вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти ФИО70 в отношении Лезина Н.Н. по п.*** ст.*** УПК РФ, в отношении врачей Мишина С.А., Клишиной О.Е., ФИО72, Смирягина А.Н. по п.*** ст. *** и ст.*** УПК РФ (т.1 л.д.19-23, 79-83).

Из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 18.09.1998 следует, что больной ФИО73 поступил ЛезинуН.Н. 19.07.1993 в 8.30, Лезин Н.Н. производил переливание крови 2 группы, в 15.00 19.07.1993 вызван в лабораторию, где была определена группа крови ФИО74 как 4, после чего Лезин Н.Н. 20.07.1993 стал производить переливание ФИО75 4 группы крови. Как следует из решения коллегии Департамента здравоохранения администрации области,Лезин Н.Н. при этом допустил грубейшее нарушение, не поставив в известность о расхождении в определении группы крови ни администрацию больницы, ни заведующих отделениями. Кроме того, допустил грубое нарушение, своевременно не направив при определении у ФИО76 4 группы крови образцы его крови на станцию переливания крови (как впоследствии было определено у ФИО77 3 группа крови). В силу чего другие врачи, отвечающие за квалифицированное лечение, будучи не проинформированными о том, что ФИО78 неоднократно переливались инородные несовместимые группы крови, в течение длительного времени не могли установить истинную причину ухудшения состояния здоровья ФИО79 и были фактически лишены возможности своевременно оказать необходимую помощь, что привело в конечном итоге к смерти больного.

Сорокин В.А., не согласившись с постановлением об отказе в возбуждении уголовного дела, обратился с жалобой в прокуратуру Тамбовской области, рассмотрев которую 04.03.1999 прокуратурой области было указано, что оснований для отмены постановления об отказе в возбуждении уголовного дела от 18.09.1998 не имеется (т.1 л.д.88).

Производство предварительного расследования по уголовному делу, возбужденному по факту причинения Сорокину *** неизвестными лицами проникающего ножевого ранения в область живота по ч.1 ст.108 УК РСФСР, неоднократно приостанавливалось, в том числе 01.09.1997, а 25.06.2008 уголовное дело прекращено за истечением сроков давности (т.2 л.д.48, 49,50, 51-52, 56, 60, 61-62, 66,67, 73-74, 76, 77-78, 79-80, 81-82, 83).

19.06.2023 Сорокин В.А., отец ФИО80 (т.1 л.д.30), ссылаясь на недостатки при оказании медицинской помощи сынув период его нахождения на стационарном лечении вТМО № 2 г.Тамбова, приведшие к его смерти, претерпевание нравственных страданий в связи со смертью сына, обратился в суд с иском к ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» о компенсации морального вреда в размере 1000000 руб.

Разрешая спор и удовлетворяя исковые требования, суд первой инстанции, оценив представленные доказательства,руководствуясь КонституциейРоссийской Федерации, Основами гражданского законодательства Союза ССР и республик, принятыми 31 мая 1991 г., нормами Гражданского кодекса Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, разъяснениями постановлений Пленумов Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», от 20 декабря 1994 г. № 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда", действовавшего на момент смерти ФИО81.,констатировав, ФИО82 оказывалась недостаточная и некачественная медицинская помощь, в результате чего причиной его смерти явился гемотрансфузионный ***, оказание ненадлежащей медицинской помощи в ТМО №2 г.***, обусловленной как действиями отдельных врачей, так исерьезными недостатками в организации лечебного процесса в медицинском учреждении, находилось в прямой причиной связи с его смертью, при этомответчиком не представлено доказательств оказания ФИО83 в период стационарного лечения медицинских услуг в полном объеме и надлежащего качества, отклонив доводы представителя ответчика о несостоятельности выводов, изложенных в решении коллегии департаментаздравоохранения администрации Тамбовской области № *** от 01.09.1993, указав, что они согласуются и подтверждаются иными материалами дела, а также показаниями Лезина Н.Н., исходил из того, что истцу, приходящемуся отцом ФИО84 причинен моральный вред, что является очевидным и не нуждается в доказывании, поскольку смерть родного человека является наиболее тяжелым и необратимым по своим последствиям событием, влекущим глубокие и тяжкие страдания, переживания, вызванные такой утратой, затрагивающие личные структуры, психику, здоровье, самочувствие и настроение, при этом значительный период времени, прошедший с момента смерти сына истца, не может свидетельствовать о величине либо степени нравственных страданий истца.

Указав, что доказательства отсутствие вины в причинении морального вреда истцу в связи с ненадлежащим оказанием медицинской помощи ФИО85 ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» не представлено, суд пришел к выводу об обоснованности требований истца о компенсации морального вреда, при определении которого в размере 1000000 руб. принял во вниманиеобстоятельства наступления смерти сына истца вследствие оказания ему ненадлежащей медицинской помощи в медицинском учреждении, учел близкие родственные отношения между погибшим и истцом, а также, что неожиданная, трагическая смерть близкого человека повлекла для истца значительные нравственные страдания, так как потеря ребенка привела к тяжелому эмоциональному стрессу, нарушила его психическое состояние на всю оставшуюся жизнь, безвозвратно поменяв его привычный уклад жизни в достаточно зрелом возрасте 53 года, заставляя приспосабливаться к новымусловиям, так как истец проживал совместно с сыном и занимался его воспитанием, учел, что на моментсмерти ФИО86 было 19 лет, он мог бы длительное время поддерживать отца, проявлять заботу о нем, на что истец, безусловно, имел право рассчитывать, исходил из степени нравственных страданий, переживаний потерпевшего, характера причинённого вреда (утрата близкого родственника 19-летнего сына), принял во внимание требования разумности и справедливости, указав также, что размер компенсации морального вреда 1000000 руб. будет наиболее полно соответствовать принципу разумности и справедливости.

Судебная коллегия соглашается с приведенными выводами суда первой инстанции о наличии оснований для взыскания истцу компенсации морального вреда, причиненного смертью близкого родственника вследствие оказания ему ненадлежащей медицинской помощи, и считает, что они основаны на надлежащей оценке доказательств по делу, сделаны в строгом соответствии с нормами материального права, регулирующими спорные правоотношения, и при правильном определении обстоятельств, имеющих значение для дела, неопровергнуты доводами апелляционной жалобы.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, а также доводам представителя ответчика в суде апелляционной инстанции о недоказанности нарушений лечебным учреждением обязательных требований, действовавших в период оказания ФИО87 медицинской помощи, об отсутствии необходимой для возложения на ответчика ответственности совокупности условий, представленные в материалы дела доказательства, как тозаключение эксперта от 04.08.1993 № 699/81, дополнительные заключения эксперта № 699/81 от 28.10.1994 иот 20.12.1995, которыми установлено, что непосредственной причиной смерти ФИО88 явилось переливание иногруппной крови, осложнившееся гемотрансфузионный шоком, при отсутствии данного осложнения, учитывая своевременность и полноту выполненной хирургической операции, благоприятный исход после причинения ФИО89 ножевого ранения не исключался, решение коллегии Департамента здравоохранения администрации Тамбовской области № *** от 01.09.1993, пришедшей к выводу о наличии серьезных недостатков в организации лечебного процесса ФИО90, приведших к переливанию несовместимой крови и смерти больного, постановление старшего следователя прокуратуры Ленинского района г.Тамбова от 18.09.1998 об отказе в возбуждении уголовного дела по факту смерти ФИО91 в отношении Лезина Н.Н. по п.*** ст.*** УПК РФ, в отношении врачей Мишина С.А., Клишиной О.Е., ФИО92, Смирягина А.Н. по п.*** ст.*** и ст.*** УПК РФ, свидетельствуют о том, что ФИО93 была оказана медицинская помощь ненадлежащего качества, что повлекло неблагоприятный исход, при этом доказательств наличия оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи ответчиком ни суду первой, ни суду апелляционной инстанций не представлено.

Вместе с тем судебная коллегия, учитывая, что из содержания апелляционной жалобы и пояснений представителя ответчика в суде апелляционной инстанции о завышенном размере компенсации морального вреда следует, что ответчиком оспаривается решение суда в целом, в том числе и в части размера компенсации морального вреда, не соглашается с выводами суда в части размера компенсации морального вреда.

Вывод суда о праве истца на компенсацию морального вреда в размере 1000000 рублей, по мнению судебной коллегии, сделан без учета положений статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации о компенсации морального вреда и разъяснений по их применению, изложенных в постановлении Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. N 33 "О практике применения судами норм о компенсации морального вреда".

Из анализа статей 151, 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации следует, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий. При этом характер физических и нравственных страданий оценивается судом с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред, и индивидуальных особенностей потерпевшего. Оценка разумности и справедливости размера компенсации морального вреда относится к прерогативе суда первой инстанции.

Таким образом, данная категория дел носит оценочный характер, и суд вправе при определении размера компенсации морального вреда, учитывая вышеуказанные нормы закона, определить размер денежной компенсации по своему внутреннему убеждению, исходя из конкретных обстоятельств дела.

В соответствии с абзацем вторым статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации, исковая давность не распространяется на требования о защите личных неимущественных прав и других нематериальных благ, кроме случаев, предусмотренных законом.

Вместе с тем, в определении Верховного Суда Российской Федерации от 3 октября 2016 г. N 22-КГ16-8 изложена позиция о том, что при определении размера морального вреда, причиненного в связи со смертью близкого родственника, и самого факта его наличия может учитываться, в том числе, длительный срок, по прошествии которого родственник обратился в суд.

Судом первой инстанции не учтено такое заслуживающее внимание обстоятельство, как период, истекший с момента смерти ФИО94 (***) до момента обращения истца в суд 19.06.2023 (тридцать лет).

Учитывая изложенное, а именно длительность необращения истца в суд, в совокупности с обстоятельствами, принятыми во внимание судом первой инстанции при определении размера компенсации морального вреда, позицию лечебного учреждения, представитель которого в суде апелляционной инстанции принес извинения истцу и выразил согласие учреждения компенсировать моральный вред в размере 300000 руб., судебная коллегия приходит к выводу о взыскании с ТОГБУЗ «ГКБ им. Арх. Луки г.Тамбова» в пользу истца компенсации морального вреда в размере 500000 руб., полагая, что указанный размер в наибольшей степени соответствует его нравственным страданиям; вышеуказанная сумма представляется судебной коллегии справедливой и адекватной компенсацией причиненного истцу морального вреда, с учетом установленных судом обстоятельств дела.

Ссылки истца в суде первой и апелляционной инстанций в обоснование длительного срока, попрошествии которого он обратился с иском в суд, на поиски виновных в смерти сына, обжалование постановлений по уголовному делу, на несогласие с причиной смерти, указанной в справке о смерти, выводы судебной коллегии не опровергают; указанные обстоятельства, по мнению судебной коллегии, не могли являться препятствием для обращения истца с иском в суд ранее июня 2023 года; Сорокин В.А. был признан потерпевшим по уголовному делу, возбужденному по факту причинения ФИО95 неизвестными лицами проникающего ножевого ранения в область живота, из материалов которого усматривалось,что причиной смерти ФИО96 явился ***.

В соответствии со ст.328 ГПК РФ, решение суда подлежит изменению в части подлежащего взысканию в пользу Сорокина В.А. размера компенсации морального вреда.

Руководствуясь статьями 328 - 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

О П Р Е Д Е Л И Л А:

Решение Ленинского районного суда г.Тамбова от 14 февраля 2024 г. изменить в части подлежащего взысканию в пользу Сорокина Владимира Алексеевича размера компенсации морального вреда.

Взыскать с Тамбовского областного государственного бюджетного учреждения здравоохранения «Городская клиническая больница имени Архиепископа Луки г.Тамбова» (ОГРН 1026801156030) в пользу Сорокина Владимира Алексеевича (паспорт гражданина Российской Федерации 6801 357259) компенсацию морального вреда в размере 500000 (пятьсот тысяч) рублей.

Апелляционное определение вступает в законную силу со дня его вынесения.

Председательствующий:

Судьи:

Мотивированное апелляционное определение составлено 19.06.2024