Бурдо Евгения Леонидовна

САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОРОДСКОЙ СУД

Рег. № 33-6154/2023

УИД: 78RS0023-01-2021-007006-48

Судья: Гомзякова В.В.

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда в составе:

Председательствующего

Барминой Е.А.

судей

Аносовой Е.А.

Ковалевой Е.В.

с участием прокурора

Турченюк В.С.

при секретаре

Морозовой Ю.С.

рассмотрела в открытом судебном заседании 11 мая 2023 г. гражданское дело № 2-968/2022 по апелляционной жалобе Джавахишвили Валентины Ивановны на решение Фрунзенского районного суда Санкт-Петербурга от 23 августа 2022 г. по иску Джавахишвили Валентины Ивановны к ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе», Комитету имущественных отношений Санкт-Петербурга о взыскании компенсации морального вреда, по иску Бурдо Евгении Леонидовны к ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе», Комитету имущественных отношений Санкт-Петербурга о взыскании компенсации морального вреда.

Заслушав доклад судьи Барминой Е.А., выслушав объяснения истца Джавахишвили В.И., представителя истца Джавахишвили В.И. - Журиной Ю.А., представителя ответчика ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» - Алексеевой Н.В., заключение прокурора Турченюк В.С., судебная коллегия

УСТАНОВИЛА:

Джавахишвили В.И. обратилась во Фрунзенский районный суд Санкт-Петербурга с иском к ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе» о взыск...

...ании компенсации морального вреда в размере 8 000 000 руб.

В обоснование требований истец ссылалась на то, что ее сыну Б. в учреждении ответчика была проведена плановая операция по пересадке почки, поскольку в детском возрасте ему был диагностирован <...>. После перенесенного в июне 2020 г. COVID-19 (бессимптомное течение), у сына истца диагностировано <...>. 20 сентября 2020 г. Б. был госпитализирован, 21 сентября 2020 г. прооперирован врачом Н. в клинике ответчика. После операции сын истца находился в отдельной палате, впоследствии был переведен в палату с пациентами без определенного места жительства, болеющими COVID-19. После операции по пересадки почки состояние Б. начало ухудшаться, 14 ноября 2020 г. он умер в реанимации. В справке о смерти указано, что причиной смерти являются <...>. Истец полагала, что смерть Б. наступила вследствие грубых дефектов оказания ответчиком медицинской помощи при пересадке почки, не проведения проверки донорской почки на отсутствие патологий, пренебрежение правилами гигиены при размещении больных в палате и в больнице в целом. В частности, Б. была пересажена почка женщины 57 лет, пораженной <...>, в результате почка не прижилась и ее пришлось удалять, впоследствии сын истца в палате заразился COVID-19, вследствие чего умер. В ходе проверки Комитетом по здравоохранению Санкт-Петербурга выявлены нарушения при оказании ответчиком медицинской помощи сыну истца.

Также, Бурдо Е.Л. обратилась в Приморский районный суд Санкт-Петербурга с иском к ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе» о взыскании компенсации морального вреда в размере 3 000 000 руб., ссылаясь в обоснование заявленных требований на то, что являлась супругой Б.., которому в учреждении ответчика была проведена операция по трансплантации почки. После операции ее супруг был переведен в палату с пациентами, которым был диагностирован COVID-19. Б. умер в реанимации 14 ноября 2020 г. Истец полагала, что ответчиком не были приняты надлежащие меры по оказанию постоперационной помощи ее супругу, следствием чего явилось инфицирование его COVID-19 и последующее наступление смерти. Факт ненадлежащего оказания ответчиком медицинских услуг подтвержден в ходе проведенной Комитетом по здравоохранению Санкт-Петербурга проверки и выявления нарушений при оказании медицинской помощи супругу истца.

Определением Приморского районного суда Санкт-Петербурга от 29 ноября 2021 г. гражданское дело по иску Бурдо Е.Л. к ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе» о взыскании компенсации морального вреда передано для рассмотрения по подсудности во Фрунзенский районный суд Санкт-Петербурга.

Протокольным определением Фрунзенского районного суда Санкт-Петербурга от 25 января 2022 г. гражданские дела по вышеуказанным искам Джавахишвили В.И. и Бурдо Е.Л. объединены для рассмотрения в одном производстве, гражданскому делу присвоен № 2-968/2022.

Решением Фрунзенского районного суда Санкт-Петербурга от 23 августа 2022 г. в удовлетворении заявленных требований отказано.

В апелляционной жалобе истец Джавахишвили В.И. ставит вопрос об отмене решения суда ввиду его незаконности и необоснованности, принятии по делу нового решения об удовлетворении заявленных ей исковых требований, ссылаясь на то, что суд первой инстанции не оценил все обстоятельства дела, неверно истолковано экспертное заключение.

Согласно п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении», решение является обоснованным тогда, когда имеющие значение для дела факты подтверждены исследованными судом доказательствами, удовлетворяющими требованиям закона об их относимости и допустимости, или обстоятельствами, не нуждающимися в доказывании (статьи 55, 59 - 61, 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации), а также тогда, когда оно содержит исчерпывающие выводы суда, вытекающие из установленных фактов.

В соответствии с п.п. 2, 3 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 19 декабря 2003 г. № 23 «О судебном решении» решение является законным в том случае, когда оно принято при точном соблюдении норм процессуального права и в полном соответствии с нормами материального права, которые подлежат применению к данному правоотношению.

Согласно положениям ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации основаниями для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке являются: неправильное определение обстоятельств, имеющих значение для дела; недоказанность установленных судом первой инстанции обстоятельств, имеющих значение для дела; несоответствие выводов суда первой инстанции, изложенных в решении суда, обстоятельствам дела; нарушение или неправильное применение норм материального права или норм процессуального права.

В силу ст. 56 Гражданского кодекса Российской Федерации, юридическое лицо отвечает по своим обязательствам всем принадлежащим ему имуществом.

Особенности ответственности казенного предприятия и учреждения по своим обязательствам определяются правилами абзаца третьего пункта 6 статьи 113, пункта 3 статьи 123.21, пунктов 3 - 6 статьи 123.22 и пункта 2 статьи 123.23 указанного Кодекса.

Учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечает по обязательствам юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника, за исключением случаев, предусмотренных настоящим Кодексом или другим законом.

Пунктом 5 статьи 123.22 Гражданского кодекса Российской Федерации предусмотрено, что бюджетное учреждение отвечает по своим обязательствам всем находящимся у него на праве оперативного управления имуществом, в том числе приобретенным за счет доходов, полученных от приносящей доход деятельности, за исключением особо ценного движимого имущества, закрепленного за бюджетным учреждением собственником этого имущества или приобретенного бюджетным учреждением за счет средств, выделенных собственником его имущества, а также недвижимого имущества независимо от того, по каким основаниям оно поступило в оперативное управление бюджетного учреждения и за счет каких средств оно приобретено.

По обязательствам бюджетного учреждения, связанным с причинением вреда гражданам, при недостаточности имущества учреждения, на которое в соответствии с абзацем первым настоящего пункта может быть обращено взыскание, субсидиарную ответственность несет собственник имущества бюджетного учреждения.

Таким образом, законодателем предусмотрена возможность привлечения к субсидиарной ответственности собственника имущества бюджетного учреждения по обязательствам, связанным с причинением вреда гражданам.

Согласно разъяснениям, изложенным в п. 10 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни или здоровью гражданина», при разрешении споров о возмещении вреда, причиненного жизни или здоровью гражданина, в которых субъектом ответственности выступают частные, государственные или муниципальные учреждения, судам исходя из абзаца первого пункта 2 статьи 120 Гражданского кодекса Российской Федерации следует учитывать, что учреждение может быть создано гражданином или юридическим лицом (частное учреждение) либо соответственно Российской Федерацией, субъектом Российской Федерации, муниципальным образованием (государственное или муниципальное учреждение). В соответствии с абзацем четвертым пункта 2 статьи 120 Гражданского кодекса Российской Федерации частное или бюджетное учреждение отвечает по своим обязательствам находящимися в его распоряжении денежными средствами. При недостаточности указанных денежных средств субсидиарную ответственность по обязательствам такого учреждения несет собственник его имущества.

Учитывая субсидиарный характер ответственности собственников имущества унитарных предприятий и учреждений (когда такая ответственность предусмотрена законом), судам следует привлекать таких собственников к участию в деле в качестве соответчиков в порядке, предусмотренном ч. 3 ст. 40 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Данные положения закона и разъяснения Пленума Верховного Суда Российской Федерации судом первой инстанции не были приняты во внимание, настоящий спор был рассмотрен без привлечения к участию в деле в качестве соответчика - Комитета имущественных отношений Санкт-Петербурга, поскольку согласно п. 1.2 Устава ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» собственником имущества учреждения является город Санкт-Петербург в лице Комитета по управлению городским имуществом (в настоящее время - Комитет имущественных отношений Санкт-Петербурга).

В связи с данными существенными нарушениями судом первой инстанции норм процессуального права при вынесении решения, суд апелляционной инстанции в судебном заседании 16 марта 2023 г. привлек к участию в деле в качестве соответчика Комитет имущественных отношений Санкт-Петербурга и перешел к рассмотрению дела по правилам суда первой инстанции без учета особенностей, предусмотренных главой 39 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Указанное нарушение норм процессуального права является безусловным основанием для отмены решения суда от 23 августа 2022 г. в соответствии с п. 4 ч. 4 ст. 330 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации.

Принимая во внимание, что при отмене судом апелляционной инстанции по результатам рассмотрения апелляционной жалобы на решение суда первой инстанции по вышеуказанному основанию направление дела на новое рассмотрение в суд первой инстанции в соответствии с положениями ст. 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации не предусмотрено, судебная коллегия полагает необходимым разрешить спор по существу с принятием по делу нового решения.

Согласно ч. 1 ст. 327 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации суд апелляционной инстанции повторно рассматривает дело в судебном заседании по правилам производства в суде первой инстанции с учетом особенностей, предусмотренных главой 39 данного Кодекса.

Повторное рассмотрение дела в суде апелляционной инстанции предполагает проверку и оценку фактических обстоятельств дела и их юридическую квалификацию (пункт 37 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 22 июня 2021 г. № 16 «О применении судами норм гражданского процессуального законодательства, регламентирующих производство в суде апелляционной инстанции»).

Прокурором Турченюк В.С. в судебном заседании дано заключение об отсутствии оснований для удовлетворения исковых требований, поскольку отсутствует причинно-следственная связь между действиями ответчика и смертью Б.., дефектов, повлекших летальный исход ответчиком при оказании медицинской помощи Б. не допущено.

Истец Бурдо Е.Л., представитель ответчика Комитета имущественных отношений Санкт-Петербурга на рассмотрение дела в суд апелляционной инстанции не явились, о времени и месте проведения судебного заседания извещались надлежащим образом по правилам ст. 113 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, путем направления судебных извещений посредством почтовой связи, ходатайств об отложении слушания дела и документов, подтверждающих уважительность причин своей неявки, в судебную коллегию не представили, в связи с чем, руководствуясь положениями ст. 167 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия полагает возможным рассмотреть дело в отсутствие указанных лиц.

При разрешении спора по существу, изучив материалы дела, выслушав участников процесса, судебная коллегия приходит к следующим выводам.

Как следует из материалов дела, истец Джавахишвили В.И. приходилась матерью, а истец Бурдо Е.Л. - супругой Б.., <дата> г.рождения, скончавшегося 14 ноября 2020 г.

19 сентября 2020 г. Б. поступил в ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» для выполнения экстренной операции аллотрансплантации почки с диагнозом: <...>

<...>

Б. 20 сентября 2020 г. была выполнена экстренная операция - атлотрансплантация почки от иммунологически совместимого посмертного донора.

14 ноября 2020 г. наступила смерть Б.., в справке о смерти № №... указана причина смерти: <...>.

В ходе рассмотрения дела был допрошен в качестве свидетеля лечащий врач умершего - хирург-трансплантолог В.., который показал, что Б. был экстренно госпитализирован в ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» для трансплантации. Сведения о доноре поступают примерно за 12 часов до операции. В данном случае почка была получена от посмертного донора, проверена в медицинском учреждении и исключено заражение органа. Пациент не спрашивал, чья почка поступила для проведения трансплантации. В медицинском учреждении предпринимались антиковидные меры, первые две недели пациент находился в одноместной палате, однако, несмотря на неоднократные беседы и предупреждения лечащего врача, Б. постоянно нарушал внутренний распорядок и ходил курить на другой этаж, указывая на то, что ранее переболел коронавирусной инфекцией и не заразится. Противопоказанием для трансплантации курение не является, однако, технически ухудшает прогноз для трансплантации. Выписка обычно проводится в течение месяца после трансплантации, однако, поскольку в случае Б.., у него не снижались азоты, выписка была противопоказана. Динамика у пациента была отрицательная с первого дня лечения, впоследствии был созван консилиум и принято решение об удалении трансплантата. Причиной смерти 14 ноября 2020 г. послужила <...>. На фоне функционирующего трансплантата, у пациента был генез инфекционного характера.

При рассмотрении дела в суде первой инстанции, была назначена судебно-медицинская экспертиза, проведение которой поручено экспертам СПб ГБУЗ «Бюро судебно-медицинской экспертизы».

Согласно заключению судебной экспертизы диагностические мероприятия пациенту Б. в период госпитализации в ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе» проводились своевременно и в полном объеме, включая мониторирование концентрации препаратов иммуносупрессивной терапии – CNI ((такролимус), УЗИ/УЗДГ почечного трансплантата, выполнение диагностической нефробиопсии при дифференциальной диагностике острого канальцевого некроза (как результата ишемически-реперфузионного повреждения, токсического воздействия CNI), исходного нефросклероза трансплантата и острого отторжения (клеточно/гуморального) почечного трансплантата; тестирование на CMV, EPV инфекцию, ПЦР-тестирование к SARS Cov-2 (при поступлении и при выявлении случаев контакта с пациентами, имевшими положительный анализ на COVID-19 в стационаре), проводилось СКТ органов грудной клетки при появлении клинических признаков инфекционного процесса.

Дефектов медицинской помощи пациенту Б.., оказанной в ходе госпитализации, не выявлено. Лечебно-диагностические мероприятия в ходе курации, в том числе специфическая лекарственная терапия соответствуют Национальным клиническим рекомендациям по трансплантации почки. Иммуносупрессивная терапия проводилась в стандартном режиме (трехкомпонентная ИС-терапия: ингибитор кальциневрина (CNI), дериваты микофеноловой кислоты (MMF), глюкокортикостероиды). Профилактика инфекционной инвазии производилась в типичном объеме (антибактериальная, противогрибковая, неспецифическая противовирусная терапия).

Причинно-следственной связи между действиями (бездействиями) медицинских работников ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» при оказании медицинской помощи Б. и наступлением его смерти по результатам изучения представленных материалов не выявлено.

Характер и режим иммуносупрессивной терапии, проводимой пациенту Б.., соответствовал Национальным клиническим рекомендациям по трансплантации почки. Использована стандартная трехкомпонентная схема иммуносупрессии. С учетом иммунологической совместимости пары донор-реципиент, отсроченной функции почечного трансплантата для исключения токсического воздействия ингибиторов кальциневрина (Такролимус) поддерживалась концентрация (соответственно титровалась дозировка препарата Адваграф) в пределах нижней границы целевого интервала для данного срока посттрансплантационного периода. При подозрении на возникновение лимфопролиферативного заболевания произведена конверсия на более «мягкую» схему иммуносупрессивной терапии, кроме того включающую ингибитор пролиферативного сигнала (эверолимус). Для курации пациента привлечены специалисты («второе мнение») из иных ЛПУ: использовано дистанционная консультация одним из ведущих нефрологов-трансплантологов Российской Федерации проф.Е.И.Прокопенко. При развертывании клиники тяжелого инфекционного процесса (особенно на фоне угнетения всех костномозговых ростков) типично производится редукция либо полная отмена иммуносупрессивной терапии, что и было сделано у данного пациента.

Ингибиторы кальциневрина (CNI), к которым относятся Такролимус и Циклоспорин, являются высокоактивными средствами иммуносупрессии. Данные субстанции уменьшают/предотвращают образование/активацию цитотоксических лимфоцитов, в свою очередь играющих основную роль в развитии реакции отторжения трансплантата. Низкая концентрация CNI в крови пациента может привести к развитию иммунологических осложнений в виде острого или хронического (клеточного/гуморального) отторжения пересаженного органа. Высокое содержание в крови данных препаратов также является крайне нежелательным ввиду избыточности угнетения иммунной системы (и соответственно большей подверженности инфекционной инвазии); кроме того, высокий титр данных препаратов в крови увеличивает риск развития побочных эффектов, в том числе нефротоксичности (нарушение функции почек). Контроль концентрации ингибиторов кальциневрина (CNI) является обязательным компонентом наблюдения и ведения пациентов на всех сроках посттрансплатационного периода вплоть до утраты функции почечного трансплантата и его удаления. Мониторинг концентрации лекарственного препарата Такролимус (Адваграф – коммерческое название пролонгированной формы препарата Такролимус) пациенту Б. в ходе госпитализации производился. Кратность исследования концентрации Такролимуса в крови у данного больного достаточная для контроля эффективности/безопасности иммуносупрессивной терапии (концентрация Такролимуса: <...>).

Рассматривая заявленные исковые требования по существу, судебная коллегия исходит из следующего.

В соответствии со ст. 12 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации правосудие в Российской Федерации по гражданским делам осуществляется на основе состязательности и равноправия сторон, при этом в соответствии со ст. 56 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений.

К числу основных прав человека Конституцией Российской Федерации отнесено право на охрану здоровья (ст. 41 Конституции Российской Федерации).

Каждый имеет право на охрану здоровья и медицинскую помощь. Медицинская помощь в государственных и муниципальных учреждениях здравоохранения оказывается гражданам бесплатно за счет средств соответствующего бюджета, страховых взносов, других поступлений (ч. 1 ст. 41 Конституции Российской Федерации).

Базовым нормативным правовым актом, регулирующим отношения в сфере охраны здоровья граждан в Российской Федерации, является Федеральный закон от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации».

Согласно п. 1 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» здоровье - это состояние физического, психического и социального благополучия человека, при котором отсутствуют заболевания, а также расстройства функций органов и систем организма.

Охрана здоровья граждан - это система мер политического, экономического, правового, социального, научного, медицинского, в том числе санитарно-противоэпидемического (профилактического), характера, осуществляемых органами государственной власти Российской Федерации, органами государственной власти субъектов Российской Федерации, органами местного самоуправления, организациями, их должностными лицами и иными лицами, гражданами в целях профилактики заболеваний, сохранения и укрепления физического и психического здоровья каждого человека, поддержания его долголетней активной жизни, предоставления ему медицинской помощи (п. 2 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В силу статьи 4 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» к основным принципам охраны здоровья граждан относятся, в частности: соблюдение прав граждан в сфере охраны здоровья и обеспечение связанных с этими правами государственных гарантий; приоритет интересов пациента при оказании медицинской помощи; ответственность органов государственной власти и органов местного самоуправления, должностных лиц организаций за обеспечение прав граждан в сфере охраны здоровья; доступность и качество медицинской помощи; недопустимость отказа в оказании медицинской помощи.

Медицинская помощь - это комплекс мероприятий, направленных на поддержание и (или) восстановление здоровья и включающих в себя предоставление медицинских услуг; пациент - физическое лицо, которому оказывается медицинская помощь или которое обратилось за оказанием медицинской помощи независимо от наличия у него заболевания и от его состояния (пункты 3, 9 статьи 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Каждый имеет право на медицинскую помощь в гарантированном объеме, оказываемую без взимания платы в соответствии с программой государственных гарантий бесплатного оказания гражданам медицинской помощи, а также на получение платных медицинских услуг и иных услуг, в том числе в соответствии с договором добровольного медицинского страхования (ч. 1, 2 ст. 19 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

В п. 21 ст. 2 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» определено, что качество медицинской помощи - это совокупность характеристик, отражающих своевременность оказания медицинской помощи, правильность выбора методов профилактики, диагностики, лечения и реабилитации при оказании медицинской помощи, степень достижения запланированного результата.

Медицинская помощь, за исключением медицинской помощи, оказываемой в рамках клинической апробации, организуется и оказывается: 1) в соответствии с положением об организации оказания медицинской помощи по видам медицинской помощи, которое утверждается уполномоченным федеральным органом исполнительной власти; 2) в соответствии с порядками оказания медицинской помощи, утверждаемыми уполномоченным федеральным органом исполнительной власти и обязательными для исполнения на территории Российской Федерации всеми медицинскими организациями; 3) на основе клинических рекомендаций; 4) с учетом стандартов медицинской помощи, утверждаемых уполномоченным федеральным органом исполнительной власти (ч.1 ст. 37 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Медицинские организации, медицинские работники и фармацевтические работники несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации за нарушение прав в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи. Вред, причиненный жизни и (или) здоровью граждан при оказании им медицинской помощи, возмещается медицинскими организациями в объеме и порядке, установленных законодательством Российской Федерации (ч.ч. 2 и 3 ст. 98 Федерального закона «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации»).

Исходя из приведенных нормативных положений, регулирующих отношения в сфере охраны здоровья граждан, право граждан на охрану здоровья и медицинскую помощь гарантируется системой закрепляемых в законе мер, включающих в том числе как определение принципов охраны здоровья, качества медицинской помощи, порядков оказания медицинской помощи, стандартов медицинской помощи и клинических рекомендаций (протоколов), так и установление ответственности медицинских организаций и медицинских работников за причинение вреда жизни и (или) здоровью при оказании гражданам медицинской помощи.

Согласно статье 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод каждый имеет право на уважение его личной и семейной жизни, его жилища и его корреспонденции.

Семейная жизнь в понимании статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и прецедентной практики Европейского Суда по правам человека охватывает существование семейных связей как между супругами, так и между родителями и детьми, в том числе совершеннолетними, между другими родственниками.

Статьей 38 Конституции Российской Федерации и корреспондирующими ей нормами статьи 1 Семейного кодекса Российской Федерации предусмотрено, что семья, материнство, отцовство и детство в Российской Федерации находятся под защитой государства.

Семейное законодательство исходит из необходимости укрепления семьи, построения семейных отношений на чувствах взаимной любви и уважения, взаимопомощи и ответственности перед семьей всех ее членов, недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в дела семьи, обеспечения беспрепятственного осуществления членами семьи своих прав, возможности судебной защиты этих прав (п. 1 ст. 1 Семейного кодекса Российской Федерации).

Согласно ст. ст. 151, 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации, если гражданину причинен моральный вред (физические или нравственные страдания) действиями, нарушающими его личные неимущественные права, либо посягающими на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага, а также в других случаях, предусмотренных законом, суд может возложить на нарушителя обязанность денежной компенсации указанного вреда.

В соответствии с разъяснениями, изложенными в пунктах 1, 14, 48, 49 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 15 ноября 2022 г. № 33 «О практике применения судами норм о компенсации морального вреда», под моральным вредом понимаются нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага или нарушающими его личные неимущественные права (например, жизнь, здоровье, достоинство личности, свободу, личную неприкосновенность, неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, честь и доброе имя, тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, неприкосновенность жилища, свободу передвижения, свободу выбора места пребывания и жительства, право свободно распоряжаться своими способностями к труду, выбирать род деятельности и профессию, право на труд в условиях, отвечающих требованиям безопасности и гигиены, право на уважение родственных и семейных связей, право на охрану здоровья и медицинскую помощь, право на использование своего имени, право на защиту от оскорбления, высказанного при формулировании оценочного мнения, право авторства, право автора на имя, другие личные неимущественные права автора результата интеллектуальной деятельности и др.) либо нарушающими имущественные права гражданина.

Под физическими страданиями следует понимать физическую боль, связанную с причинением увечья, иным повреждением здоровья, либо заболевание, в том числе перенесенное в результате нравственных страданий, ограничение возможности передвижения вследствие повреждения здоровья, неблагоприятные ощущения или болезненные симптомы, а под нравственными страданиями - страдания, относящиеся к душевному неблагополучию (нарушению душевного спокойствия) человека (чувства страха, унижения, беспомощности, стыда, разочарования, осознание своей неполноценности из-за наличия ограничений, обусловленных причинением увечья, переживания в связи с утратой родственников, потерей работы, невозможностью продолжать активную общественную жизнь, раскрытием семейной или врачебной тайны, распространением не соответствующих действительности сведений, порочащих честь, достоинство или деловую репутацию, временным ограничением или лишением каких-либо прав и другие негативные эмоции).

Медицинские организации, медицинские и фармацевтические работники государственной, муниципальной и частной систем здравоохранения несут ответственность за нарушение прав граждан в сфере охраны здоровья, причинение вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи и обязаны компенсировать моральный вред, причиненный при некачественном оказании медицинской помощи (статья 19 и части 2, 3 статьи 98 Федерального закона от 21 ноября 2011 г. № 323-ФЗ «Об основах охраны здоровья граждан Российской Федерации»).

Разрешая требования о компенсации морального вреда, причиненного вследствие некачественного оказания медицинской помощи, суду надлежит, в частности, установить, были ли приняты при оказании медицинской помощи пациенту все необходимые и возможные меры для его своевременного и квалифицированного обследования в целях установления правильного диагноза, соответствовала ли организация обследования и лечебного процесса установленным порядкам оказания медицинской помощи, стандартам оказания медицинской помощи, клиническим рекомендациям (протоколам лечения), повлияли ли выявленные дефекты оказания медицинской помощи на правильность проведения диагностики и назначения соответствующего лечения, повлияли ли выявленные нарушения на течение заболевания пациента (способствовали ухудшению состояния здоровья, повлекли неблагоприятный исход) и, как следствие, привели к нарушению его прав в сфере охраны здоровья.

При этом на ответчика возлагается обязанность доказать наличие оснований для освобождения от ответственности за ненадлежащее оказание медицинской помощи, в частности отсутствие вины в оказании медицинской помощи, не отвечающей установленным требованиям, отсутствие вины в дефектах такой помощи, способствовавших наступлению неблагоприятного исхода, а также отсутствие возможности при надлежащей квалификации врачей, правильной организации лечебного процесса оказать пациенту необходимую и своевременную помощь, избежать неблагоприятного исхода.

На медицинскую организацию возлагается не только бремя доказывания отсутствия своей вины, но и бремя доказывания правомерности тех или иных действий (бездействия), которые повлекли возникновение морального вреда.

Требования о компенсации морального вреда в случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и (или) здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи могут быть заявлены членами семьи такого гражданина, если ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому гражданину лично им (то есть членам семьи) причинены нравственные или физические страдания вследствие нарушения принадлежащих лично им неимущественных прав и нематериальных благ. Моральный вред в указанных случаях может выражаться, в частности, в заболевании, перенесенном в результате нравственных страданий в связи с утратой родственника вследствие некачественного оказания медицинской помощи, переживаниях по поводу недооценки со стороны медицинских работников тяжести его состояния, неправильного установления диагноза заболевания, непринятия всех возможных мер для оказания пациенту необходимой и своевременной помощи, которая могла бы позволить избежать неблагоприятного исхода, переживаниях, обусловленных наблюдением за его страданиями или осознанием того обстоятельства, что близкого человека можно было бы спасти оказанием надлежащей медицинской помощи.

Из норм Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их взаимосвязи с нормами Конституции Российской Федерации, Семейного кодекса Российской Федерации, положениями статей 150, 151 Гражданского кодекса Российской Федерации, разъяснениями Пленума Верховного Суда Российской Федерации следует, что моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. К числу таких нематериальных благ относятся жизнь и здоровье, охрана которых гарантируется государством в том числе путем оказания медицинской помощи. В случае нарушения прав граждан в сфере охраны здоровья, причинения вреда жизни и здоровью гражданина при оказании ему медицинской помощи, при оказании ему ненадлежащей медицинской помощи требования о компенсации морального вреда могут быть заявлены родственниками и другими членами семьи такого гражданина, поскольку исходя из сложившихся семейных связей, характеризующихся близкими отношениями, духовным и эмоциональным родством между членами семьи, возможно причинение лично им (то есть членам семьи) нравственных и физических страданий (морального вреда) ненадлежащим оказанием медицинской помощи этому лицу.

В силу п. 1 ст. 1099 Гражданского кодекса Российской Федерации основания и размер компенсации гражданину морального вреда определяются правилами, предусмотренными главой 59 «Обязательства вследствие причинения вреда» (статьи 1064 - 1101) и статьей 151 Гражданского кодекса Российской Федерации.

Согласно п. 1, 2 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, определяющей общие основания гражданско-правовой ответственности за причинение вреда, вред, причиненный личности или имуществу гражданина, а также вред, причиненный имуществу юридического лица, подлежит возмещению в полном объеме лицом, причинившим вред. Лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине. Законом может быть предусмотрено возмещение вреда и при отсутствии вины причинителя вреда.

В соответствии с п. 1 ст. 1068 Гражданского кодекса Российской Федерации юридическое лицо либо гражданин возмещает вред, причиненный его работником при исполнении трудовых (служебных, должностных) обязанностей.

Статья 1101 Гражданского кодекса Российской Федерации предусматривает, что размер компенсации морального вреда определяется судом в зависимости от характера причиненных потерпевшему физических и нравственных страданий, а также степени вины причинителя вреда в случаях, когда вина является основанием возмещения вреда.

В пункте 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 26 января 2010 г. № 1 «О применении судами гражданского законодательства, регулирующего отношения по обязательствам вследствие причинения вреда жизни и здоровью гражданина» даны разъяснения о том, что по общему правилу, установленному статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ответственность за причинение вреда возлагается на лицо, причинившее вред, если оно не докажет отсутствие своей вины. Установленная статьей 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт увечья или иного повреждения здоровья, размер причиненного вреда, а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

По смыслу нормативных положений гражданского законодательства и разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации моральный вред - это нравственные или физические страдания, причиненные действиями (бездействием), посягающими на принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона нематериальные блага, перечень которых законом не ограничен. Необходимыми условиями для возложения обязанности по компенсации морального вреда являются: наступление вреда, противоправность поведения причинителя вреда, причинная связь между наступившим вредом и противоправностью поведения причинителя вреда, вина причинителя вреда. Гражданское законодательство предусматривает презумпцию вины причинителя вреда: лицо, причинившее вред, освобождается от обязанности его возмещения, если не докажет, что вред причинен не по его вине. Исключения из этого правила установлены законом, в частности статьей 1100 Гражданского кодекса Российской Федерации. Наличие причинной связи между противоправным поведением причинителя вреда и моральным вредом (страданиями как последствиями нарушения личных неимущественных прав или посягательства на иные нематериальные блага) означает, что противоправное поведение причинителя вреда влечет наступление негативных последствий в виде физических и нравственных страданий потерпевшего. При этом закон не содержит указания на характер причинной связи (прямая или косвенная (опосредованная) причинная связь) между противоправным поведением причинителя вреда и наступившим моральным вредом и не предусматривает в качестве юридически значимой для возложения на причинителя вреда обязанности возместить моральный вред только прямую причинную связь.

Следовательно, для привлечения к ответственности в виде компенсации морального вреда юридически значимыми и подлежащими доказыванию являются обстоятельства, связанные с тем, что потерпевший перенес физические или нравственные страдания в связи с посягательством причинителя вреда на принадлежащие ему нематериальные блага (в настоящем случае - право на родственные и семейные связи), при этом на причинителе вреда лежит бремя доказывания правомерности его поведения, а также отсутствия его вины, то есть установленная законом презумпция вины причинителя вреда предполагает, что доказательства отсутствия его вины должен представить сам ответчик. Потерпевший представляет доказательства, подтверждающие факт наличия вреда (физических и нравственных страданий - если это вред моральный), а также доказательства того, что ответчик является причинителем вреда или лицом, в силу закона обязанным возместить вред.

Как было указано выше, заключением проведенной по делу судебно-медицинской экспертизы было установлено, что диагностические мероприятия пациенту Б. в период госпитализации в ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» проводились своевременно и в полном объеме, в том числе проводилось ПЦР-тестирование к SARS Cov-2 (при поступлении и при выявлении случаев контакта с пациентами, имевшими положительный анализ на COVID-19 в стационаре), СКТ органов грудной клетки при появлении клинических признаков инфекционного процесса. Дефектов медицинской помощи пациенту Б.., оказанной в ходе госпитализации, экспертами не выявлено. Причинно-следственной связи между действиями (бездействиями) медицинских работников ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» при оказании медицинской помощи Б. и наступлением его смерти по результатам изучения представленных материалов также не выявлено. Характер и режим иммуносупрессивной терапии, проводимой пациенту Б.., соответствовал Национальным клиническим рекомендациям по трансплантации почки.

Судебная коллегия полагает, что судебная экспертиза проведена в порядке, установленном ст. 84 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, заключение экспертизы выполнено в соответствии с требованиями ст. 86 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, в связи с чем, судебная коллегия не усматривает в данном случае оснований ставить под сомнение достоверность заключения судебной экспертизы, поскольку она проведена комиссией компетентных экспертов, имеющих значительный стаж работы в соответствующих областях экспертизы, рассматриваемая экспертиза проведена в соответствии с требованиями Федерального закона от 31 мая 2001 г. № 73-ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» на основании определения суда о проведении экспертизы, эксперты предупреждены об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения.

При таких обстоятельствах судебная коллегия полагает, что заключение судебной экспертизы отвечает принципам относимости, допустимости, достоверности и достаточности доказательств, основания сомневаться в ее правильности отсутствуют, кроме того, путем назначения дополнительной или повторной экспертизы не опровергнута, истцами таких ходатайств в суде первой, а также в апелляционной инстанции не заявлялось.

Действительно, экспертное заключение оценивается судом по правилам статьи 67 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации наравне с иными, имеющимися в материалах дела доказательствами.

Однако, судебная коллегия полагает, что представленное в материалы дела заключение судебной экспертизы не противоречит иным представленным в материалы дела доказательствам.

Из ответа Комитета по здравоохранению Санкт-Петербурга от 20 мая 2021 г. на обращение представителя Бурдо Е.Л. – Зиновьева Д.Н. следует, что Комитетом проведена внеплановая документарная проверка по выявлению соответствия качества медицинской помощи, оказанной Б.., по результатам проверки в адрес администрации ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе» направлен акт проверки от 20 мая 2021 г. и предписание об устранении выявленных нарушений (л.д. 51-52).

Согласно Акту проверки учреждения здравоохранения № 520в/2021 от 20 мая 2021 г., составленному Комитетом по здравоохранению Санкт-Петербурга, в ходе проверки выявлены нарушения по ведению медицинской документации (несоблюдение хронологии записей в медицинской карте, протоколы электрокардиографии оформлены в нарушение установленных требований), сбора информации (не выполнены анализ крови биохимический общетерапевтический на липопротеины высокой плотности, липопротеины низкой плотности, триглицериды, ферритин, насыщение трансферрина железом, щелочная фосфатаза, кальция, фосфора, бикарбонат, расчет скорости клубочковой фильтрации) и преемственности (госпитализация осуществлена в непрофильное отделение), также указано на то, что лечебные мероприятия проведены в достаточном объеме (л.д. 78-82).

Вместе с тем, из данного Акта следует, что проверка проводилась А. - начальником отдела контроля качества медицинской помощи населению, Д. - ведущим специалистом отдела контроля качества медицинской помощи населению, при этом, сведений о квалификации данных лиц Акт не содержит. В Акте также имеется указание на то, что к проведению проверки был привлечен эксперт по специальности «трансплантология», в то время как личность эксперта в Акте не конкретизирована, данные эксперта и его квалификация, опыт работы не указаны.

Данные обстоятельства не позволяют установить компетенцию лиц, проводивших проверку и наличие у них необходимых специальных познаний для проведения исследования в части наличия дефектов оказания медицинской помощи. При этом, заключение судебной экспертизы составлено экспертами, имеющими необходимую квалификацию, длительный опыт работы, ученые степени.

Кроме того, вышеуказанном Акте от 20 мая 2021 г. отсутствуют выводы о наличии взаимосвязи выявленных дефектов со смертью пациента, какая-либо причинно-следственная связь выявленных дефектов с наступившими негативными последствиями не установлена, что соответствует выводам судебной экспертизы.

В материалы дела в качестве приложения к Акту от 20 мая 2021 г. представлено экспертное заключение ФГБУ «НМИЦ им. В.А. Алмазова» Минздрава России от 19 мая 2021 г., однако, из содержания Акта от 20 мая 2021 г. не представляется возможным установить, что именно это экспертное заключение учитывалась при составлении Акта.

Вместе с тем, в экспертном заключении ФГБУ «НМИЦ им. В.А. Алмазова» Минздрава России от 19 мая 2021 г. указано на то, что медицинские мероприятия в процессе оказания помощи Б. были проведены в полном объеме и своевременно, дополнительного обследования и привлечение врачей-специалистов, исходя из клинической ситуации, не требовалось, лечебные мероприятия проведены в достаточном объеме, нарушений (обследования, лечения, постановки диагноза, преемственности, ведения медицинской документации) в процессе оказания помощи Б. выявлено не было. Выводов о том, что какие-либо нарушения повлияли на состояние пациента и исход заболевания данное заключение также не содержит (л.д. 111-112).

Представленный в материалах дела Акт № 78-03-09/19-1256-2021 от 28 апреля 2021 г. внеплановой выездной проверки ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И.Джанелидзе» Территориальным отделом Управления Федеральной службы по надзору в сфере защиты потребителей и благополучия человека по городу Санкт-Петербургу, которым были выявлены нарушения санитарно-эпидемиологического законодательства в учреждении, не содержит выводов о наличии связи между выявленными нарушениями в медицинском учреждении и летальным исходом для пациента Б.., который был инфицирован коронавирусной инфекцией. Более того, при проведении санитарно-эпидемиологического расследования по данному случаю была установлена маловероятность о того, что контактные по палате пациенты могли стать источником заражения для пациента Б.., источник инфекции не установлен. При этом, пациент был проинформирован о необходимости соблюдения ограничительных мер для профилактики вирусных инфекций, в том числе, соблюдение палатного режима, запрет на выход за пределы отделения без клинической необходимости, в то время как пациентом были допущены нарушения соблюдения палатного режима, Б. покидал отделение (выходил курить), что не исключает дополнительных контактов и причин заражения (л.д. 118-119).

На данные обстоятельства неоднократного нарушения пациентом установленного режима в своих показаниях также указывал допрошенный в качестве свидетеля лечащий врач Б.., кроме того, в материалах дела имеются копии докладных записок медицинских сестер палатных из которых усматривается, что на требования вернуться в палату, пациент реагировал отказом (л.д. 125-126).

При этом, судебная коллегия учитывает, что для рассмотрения настоящего гражданского дела, с учетом того, что исковые требования предъявлены родственниками пациента, правовое значение имеют ответы на вопросы не только о наличии дефектов оказания медицинской помощи, но и о наличии причинно-следственной связи между оказанием медицинской помощи и наступившими последствиями в виде смерти пациента. Ответы на указанные вопросы в полном объеме отражены в заключении судебной экспертизы.

Кроме того, экспертами при проведении судебной экспертизы в совокупности исследовались помимо медицинской карты Б. гистологический архив (стекла), а также материалы настоящего гражданского дела, содержащие вышепоименованные Акты и заключение, и сделан вывод об отсутствии дефектов оказания медицинской помощи и причинно-следственной связи между действиями (бездействиями) медицинских работников ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе» при оказании медицинской помощи Б. и наступлением его смерти.

Таким образом, поскольку из совокупности представленных в материалы дела доказательств, соответствующих признакам относимости, допустимости, достоверности и достаточности, усматривается, что при нахождении Б. в медицинском учреждении дефектов оказания медицинской помощи не имеется, оказанная медицинская помощь не находится в какой-либо причинно-следственной связи с наступившими негативными последствиями, что свидетельствует о правомерности действий и отсутствии вины медицинского учреждения, заявленные Джавахишвили В.И. и Бурдо Е.Л. исковые требования о взыскании компенсации морального вреда удовлетворению не подлежат.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия

ОПРЕДЕЛИЛА:

Решение Фрунзенского районного суда Санкт-Петербурга от 23 августа 2022 г., - отменить.

Принять по делу новое решение.

В удовлетворении исковых требований Джавахишвили Валентины Ивановны к ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе», Комитету имущественных отношений Санкт-Петербурга о взыскании компенсации морального вреда, - отказать.

В удовлетворении исковых требований Бурдо Евгении Леонидовны к ГБУ «Санкт-Петербургский научно-исследовательский институт скорой помощи имени И.И. Джанелидзе», Комитету имущественных отношений Санкт-Петербурга о взыскании компенсации морального вреда, - отказать.

Председательствующий:

Судьи:

Санкт-Петербургский городской суд

Рег. №... Судья: Курилкин А.С.

УИД №...

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

Судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда в составе:

рассмотрела в открытом судебном заседании 10 октября 2023 года апелляционную жалобу <...> на решение Приморского районного суда Санкт-Петербурга от <дата> по гражданскому делу №... по иску <...> об определении порядка пользования жилым помещением, обязании не чинить препятствия в пользовании жилым помещением, заявлению <...> о взыскании судебных расходов,

заслушав доклад судьи Утенко Р.В., выслушав объяснения представителя ответчика <...> судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда

У С Т А Н О В И Л А:

<...> обратилась в Приморский районный суд Санкт-Петербурга с иском к <...>., в котором указала, что стороны являются собственниками жилого помещения – комнаты, площадью 14,8 кв.м. в квартире по адресу: <адрес>. <...> в квартире не проживает, в нее не вселялась, личных вещей не имеет, соглашение между сторонами о порядке пользования комнатой отсутствует. Вместе с тем, ответчик сломала замок на входной двери квартиры, а также создает непригодную для проживания атмосферу из-за конфликтов, привои в квартиру посторонних лиц и животных, оставляет дверь открытой.

Истец просила обязать <...>. не чинить истцу препятствия в пользовании квартирой по адресу: <адрес> путем по замены сломанного замка и выдаче истцу дубликата ключей от нового замка, обязать ответчика ограничить пребывание третьих лиц и животных в квартире в вечернее и ночное время, определить порядка пользования жилым помещением в соответствии с размерами долей собс...

...твенников, нуждаемости каждого из них в жилом помещении, сложившимся порядком пользования помещения, путем выделения в пользование каждому определенной части жилого помещения.

Представитель ответчика просил в удовлетворении иска отказать, взыскать с истца возмещение судебных расходов по оплате услуг представителя в сумме <...>.

Решением Приморского районного суда Санкт-Петербурга от <дата> постановлено:

В удовлетворении исковых требований отказать.

Заявление <...> удовлетворить.

Взыскать с <...> в пользу <...> судебные расходы на оплату услуг представителя в размере <...>

В апелляционной жалобе <...>. просит отказать в удовлетворении требований ответчика о возмещении ему понесенных судебных расходов.

В судебное заседание истец и ответчик не явились, о времени и месте рассмотрения жалобы извещены надлежаще, в связи с чем коллегия рассмотрела жалобу в отсутствие не явившихся лиц в порядке ч.2 ст. 167 ГПК РФ.

Изучив материалы дела, обсудив доводы апелляционной жалобы, выслушав пояснения представителя ответчика, судебная коллегия не усматривает оснований к отмене или изменения судебного решения в обжалуемой части.

Судом первой инстанции установлено, что истец и ответчик являются собственниками коммунальной квартиры по адресу: <адрес>, при этом сторонам принадлежит комната площадью 14,8 кв.м. в данной квартире.

Согласно справке ф. 9 по спорному адресу зарегистрирована только <...> которая, как следует из пояснений сторон, фактически в спорном помещении не проживает.

Со ссылкой на положения ст.ст. 304, 247 ГК РФ, 1 и 30 ЖК РФ, суд, указав, что истцом не представлено каких-либо доказательств чинения со стороны ответчика препятствий в пользовании ею спорным жилыми помещением, того, что <...> осуществлен демонтаже запирающего устройства на двери квартиры, что ответчиком нарушаются права и законные интересы иных собственников/жильцов посредством создания конфликтных ситуаций, организации пребывания в квартире посторонних лиц и животных в вечернее и ночное время, а из материалов КУСП-25983 следует, что демонтаж замка осуществлен неустановленными лицами, а также, что <...> конкретный порядок пользования спорной комнатой не предложен, от уточнения исковых требований она уклонилась, в удовлетворении требований об определении порядка пользования комнатой, расположенной в квартире по адресу: <адрес>, отказал в удовлетворении исковых требований в полном объеме.

Законность решения суда в указанной части не оспаривается истцом и в силу ч.2 ст. 327.1 ГПК РФ не является предметом проверки суда апелляционной инстанции.

При рассмотрении заявления ответчика о возмещении понесенных расходов, суд первой инстанции счел доказанным факт несения выигравшей спор стороной расходов по оплате услуг представителя в сумме 30 0900 руб. и, учитывая сложность дела, объем выполненной представителем работы в виде участия в 5 судебных заседаниях, пришел к выводу, что размер предъявленных к возмещению расходов является разумным, взыскав возмещение расходов в полном объеме.

С указанными выводами суда судебная коллегия соглашается.

В силу ч. 1 ст. 100 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации стороне, в пользу которой состоялось решение суда, по ее письменному ходатайству суд присуждает с другой стороны расходы на оплату услуг представителя в разумных пределах.

Из разъяснений, данных в п. 10, 12 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.01.2016 № 1 "О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела", следует, что расходы на оплату услуг представителя, понесенные лицом, в пользу которого принят судебный акт, взыскиваются судом с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах. Лицо, заявляющее о взыскании судебных издержек, должно доказать факт их несения, а также связь между понесенными указанным лицом издержками и делом, рассматриваемым в суде с его участием.

В соответствии с п. 13 вышеуказанного Постановления, разумными следует считать такие расходы на оплату услуг представителя, которые при сравнимых обстоятельствах обычно взимаются за аналогичные услуги. При определении разумности могут учитываться объем заявленных требований, цена иска, сложность дела, объем оказанных представителем услуг, время, необходимое на подготовку им процессуальных документов, продолжительность рассмотрения дела и другие обстоятельства.

При разрешении вопроса о судебных издержках расходы, связанные с оплатой услуг представителя, как и иные расходы, понесенные лицами, участвующими в деле, требуют судебной оценки на предмет их связи с рассмотрением дела, а также их необходимости, оправданности и разумности; возмещение стороне расходов на оплату услуг представителя может производиться только в том случае, если сторона докажет, что в действительности имело место несение указанных расходов, объем и оплату которых, в свою очередь, определяют стороны гражданско-правовой сделки между представителем и представляемым лицом, позволяющей им включить в перечень расходов на оплату услуг представителя в том числе затраты, понесенные представителем в связи с явкой в суд (проезд, проживание, питание и т.д.).

Согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в определении от 17.07.2007 № 382-О-О, обязанность суда взыскивать расходы на оплату услуг представителя, понесенные стороной, в пользу которой принят судебный акт, с другого лица, участвующего в деле, в разумных пределах является одним из предусмотренных законом правовых способов, направленных против необоснованного завышения размера оплаты услуг представителя и тем самым – на реализацию требования статьи 17 (часть 3) Конституции Российской Федерации, согласно которой осуществление прав и свобод человека и гражданина не должно нарушать права и свободы других лиц.

В подтверждение понесенных расходов, связанных с рассмотрением гражданского дела, ответчиком в суд представлен подлинник расписки <...> в получении <...> за представление интересов <...> в районном суде по делу <...> об определении порядка пользования квартирой.

<...> участвовал в качестве представителя ответчика в пяти судебных заседаниях на основании выданной ему доверенности, высказывал правовую позицию относительно заявленных требований.

Вопреки доводам апелляционной жалобы, представленная расписка является допустимым письменным доказательством подтверждения несения ответчиком расходов по оплате услуг представителя, связанными с рассмотрением настоящего дела.

Утверждения апеллянта относительно завышенного характера оплаты услуг представителя носят необоснованный и бездоказательный характер.

Согласно п. 11 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 21.01.2016 № 1 «О некоторых вопросах применения законодательства о возмещении издержек, связанных с рассмотрением дела» определяя размер сумм, взыскиваемых в возмещение судебных издержек, суд не праве уменьшать его произвольно, если другая сторона не заявляет возражения и не представляет доказательств чрезмерности взыскиваемых с нее расходов.

Как в суде первой инстанции, так и в апелляционной жалобе ответчиком не приведены заслуживающие внимания доводы и доказательства того, что определенный размер вознаграждения не является разумным и подлежит уменьшению. Судом первой инстанции правомерно учтены как характер спора, так и степень участия представителя ответчика, количество судебных заседаний в которых он участвовал, в связи с чем сделан правомерный вывод о наличии возмещения понесенных расходов в полном объеме как не являющихся заведомо неразумными и чрезмерными.

Апелляционная жалоба не содержит доводов, опровергающих правильность выводов суда в указанной части, в связи с чем оснований для ее удовлетворения и отмены судебного акта в оспариваемой части не имеется.

На основании изложенного, руководствуясь ст. 328 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации, судебная коллегия по гражданским делам Санкт-Петербургского городского суда

О П Р Е Д Е Л И Л А:

Решение Приморского районного суда Санкт-Петербурга от 13 апреля 2023 года оставить без изменений, апелляционную жалобу без удовлетворения

Председательствующий

Судьи:

Мотивированное апелляционное определение изготовлено <дата>