Сейбанов Михаил Александрович

<данные изъяты>

50OS0<данные изъяты>-19

П Р И Г О В О Р

И М Е Н Е М Р О С С И Й С К О Й Ф Е Д Е Р А Ц И И

<данные изъяты> 26 апреля 2024 г.

Московский областной суд в составе:

председательствующего – судьи Измайлова Р.Г.,

при помощнике судьи Ивановой Ю.В.,

с участием государственного обвинителя – заместителя прокурора <данные изъяты> Рокитянского С.Г.,

потерпевших Х Ю.С., Х А.С.,

обвиняемого СЕЙБАНОВА МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА,

его защитника Комягина С.А.,

рассмотрев в открытом судебном заседании материалы уголовного дела по обвинению

СЕЙБАНОВА МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА, <данные изъяты> г.р., уроженца <данные изъяты>, гражданина РФ, зарегистрированного и проживающего по адресу: <данные изъяты>, со средним специальным образованием, военнообязанного, женатого, имеющего двоих малолетних детей: дочь <данные изъяты>, сына <данные изъяты> гг.р., не работающего, ранее не судимого,

в совершении преступления, предусмотренного п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ,

У С Т А Н О В И Л:

СЕЙБАНОВ совершил убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку, из хулиганских побуждений, при следующих обстоятельствах.

СЕЙБАНОВ, <данные изъяты> в 22 часа 33 минуты, находясь в общественном месте - в пяти метрах от первого подъезда <данные изъяты>, имея умысел на убийство, действуя из хулиганских побуждений, грубо нарушая общественный порядок, демонстрируя явное неуважение к обществу и общепринятым нормам морали, по малозначительному поводу, в качестве которого использовал лай на него собаки, с которой в это время гуляли супруги Х С.Г. и Х Ю.С., и сделанное последней СЕЙБАНОВУ в ответ на высказанное им нецензурное ругательство в адрес собаки замечание, вступил с Х С.Г. и Х Ю.С. в конфликт, в ходе которого достал имеющийся при себе нож, продемонстрировал его и оттолкнул пытавшуюся воспрепятствовать преступным действиям СЕЙБАНОВА и с этой целью преградившей ему дорогу Х Ю.С. После того, как Х С.Г. с целью предотвращения дальнейших противоправных действий в отношении своей супруги со стороны СЕЙБАНОВА ударил последнего рукой в область головы, СЕЙБАНОВ на том же месте в 22 часа 34 минуты нанес Х С.Г. ножом четырнадцать ударов в область туловища и левой руки. Своими умышленными преступными действиями СЕЙБАНОВ причинил Х С.Г. колото-резаные ранения грудной клетки, проникающие в плевральные полости с повреждением правого легкого, левого легкого и левого купола диафрагмы, в брюшную полость с поврежде...

Показать ещё

...нием передней стенки желудка и в забрюшинное пространство с повреждением левой почки; двусторонний гемопневмоторакс; гемоперитонеум; непроникающие колото-резаные ранения спины, грудной клетки, колото-резаные ранения левого плеча и левого предплечья; резаные раны грудной клетки и левого плеча, которые в комплексе, по признаку угрожающего жизни состояния, согласно пункту 6.2.1. Медицинских критериев определения степени тяжести вреда, причиненного здоровью человека, утвержденных приказом Минздравсоцразвития РФ от <данные изъяты> <данные изъяты> причинили тяжкий вред здоровью Х С.Г., осложнившимися малокровием внутренних органов, коллапсом легких, дыхательной недостаточностью 2 ст., гиповолемическим шоком тяжелой степени, острой постгеморрагической анемией, и повлекшими смерть Х С.Г. <данные изъяты> в 00 часов 50 минут в помещении операционного блока ГБУЗ МО «<данные изъяты> областная больница», расположенного по адресу: <данные изъяты> Наступившая смерть Х С.Г. находится в прямой причинно-следственной связи с причиненным ему СЕЙБАНОВЫМ тяжким вредом здоровью.

Подсудимый СЕЙБАНОВ, будучи допрошен в судебном заседании, свою вину в совершении инкриминированного деяния признал частично и показал, что вечером <данные изъяты> выходил в магазин за продуктами. Чувствовал себя плохо, так как недели за две до этого поругался с женой, находился в депрессии, несколько ночей не спал. Когда он проходил мимо подъезда <данные изъяты>, на него неожиданно набросилась собака, которая громко залаяла. От неожиданности он отскочил, испытал шок, выругался в адрес собаки, после чего продолжил движение. Хозяйка собаки, стоявшая рядом, начала его оскорблять, к ней присоединился мужчина, сидевший на лавке. Они его оскорбляли нецензурной бранью, также называли «чуркой», «чурбаном», что он связывает с восточными чертами своей внешности. От неожиданности оскорблений он пришел в замешательство, потерял дар речи, но решил вернуться и узнать причину подобного поведения. Там женщина к нему подошла, продолжила оскорблять, мужчина заявил, что «порвет» его, оба высказывали претензии к его национальности. От обоих исходил запах алкоголя, возле мужчины стояла бутылка. Опасаясь применения насилия с их стороны, он, СЕЙБАНОВ, достал нож, который у него в тот день оказался при себе, так как он чинил проводку в машине. Мужчина заявил, что затолкает ему этот нож в район пониже поясницы. Женщина преградила ему дорогу, толкнула его, он, защищаясь и чтобы открыть обзор на мужчину, оттолкнул ее от себя, после чего мужчина вскочил и нанес ему удар кулаком в голову, от которого СЕЙБАНОВ дезориентировался. Он, СЕЙБАНОВ, испытывал сильное душевное волнение, смутно помнит события. Защищаясь от нападения, нанес мужчине несколько хаотичных ударов ножом по корпусу, никуда специально не целился, придерживал удары и не наносил их в полную силу, потому что смерти мужчины не хотел. Потом он побежал, по дороге выбросил нож, быстро устал, почувствовал сильное головокружение, слабость, опустошение, присел, начал переживать, осознал ситуацию, пытался найти кого-то, чтобы вызвали «Скорую». Телефона с собой у него не было, он решил вернуться домой, по дороге увидел, что врачи уже приехали. Он зашел домой, переоделся в чистую одежду, решил поехать в полицию и сообщить о произошедшем, однако у отдела не нашел места для парковки и поехал в лесополосу, где провел ночь. Утром в новостях в Интернете прочитал, что мужчина умер. Он, собравшись с духом, поехал в отдел полиции, где обо всем рассказал. В дальнейшем указал, где выбросил нож. Он очень сожалеет о случившемся, приносит свои извинения родственникам погибшего, но считает, что после того, как мужчине стал его избивать, у него не было другого выхода, чем применить нож, поскольку мужчина был крупнее его, и он должен был обороняться.

По ходатайству государственного обвинителя на основании п. 1 ч. 1 ст. 276 УПК РФ были оглашены показания СЕЙБАНОВА, данных <данные изъяты> при допросах в качестве подозреваемого и обвиняемого, проведенных с участием защитника (том 2, л. д. 178-180, 187-189), в которых СЕЙБАНОВ, в частности, указывает, что маленькая собака неожиданно для него выскочила из-под ног женщины и громко залаяла на него, чем испугала его, не из-за того, что он боится маленьких собак, а просто это оказалось для него неожиданностью, он непроизвольно отскочил в сторону и выругался на эту собаку, назвав ее сукой; женщина начала его оскорблять, применяя нецензурную лексику, а тот мужчина высказал ему угрозу «иди сюда, я тебя порву» или «сломаю»; данные действия мужчины и женщины ему не понравились и вызвали у него возмущение, он развернулся и подошел к ним, при этом женщина подошла ближе к нему, продолжала при этом выражаться нецензурно в его адрес, а мужчина продолжил сидеть на лавке, при этом продолжая высказывать в его адрес угрозы; в ответ на них он извлек из правого кармана одетой на нем кофты нож и продемонстрировал его с целью испугать мужчину; данный складной нож всегда находится в этой кофте, так как СЕЙБАНОВ имеет привычку носить его с собой в хозяйственных целях; после нанесения мужчине ударов ножом СЕЙБАНОВ находился в шоковом состоянии от содеянного, не знал, что делать, поэтому сел в свой автомобиль и поехал в окрестности <данные изъяты>, где припарковал автомобиль в лесистой местности, так как хотел поспать, однако у него не получилась этого сделать, поскольку не мог не думать о произошедшем; добровольно явиться в правоохранительные органы он решил в первой половине следующего дня, когда прочитал в Интернете новости и узнал, что мужчина умер, что и сделал, оформив свою добровольную явку с повинной на бланке заявления в <данные изъяты> отделе полиции. Данного мужчину убивать он не хотел.

Из оглашенных по тому же основанию показаний СЕЙБАНОВА, данных им при допросе в качестве обвиняемого <данные изъяты> (том 2, л. д. 197-200), следует, что СЕЙБАНОВ не хотел причинять смерть потерпевшему, она явилась следствием неосторожности; он рассчитывал, что жена потерпевшего самостоятельно вызовет ему «Скорую помощь»; нож оказался при нем только в тот день, поскольку он чинил проводку в автомобиле.

Относительно имеющихся противоречий СЕЙБАНОВ показал, что не сообщил о националистическом характере высказываний в его адрес со стороны Х С.Г. и Х Ю.С., поскольку его никто об этом не спрашивал, кроме того, он на момент первых допросов плохо себя чувствовал и плохо помнил происходящее. В подтверждение данных обстоятельств со стороны защиты исследовано ходатайство защитника Х С.А. от <данные изъяты> (том 3, л. д. 1) об оказании медицинской помощи СЕЙБАНОВУ, который в связи с нанесенным ему Х С.Г. ударом в ухо испытывает тошноту, головокружение, боль в ухе, постановление следователя об удовлетворении ходатайства (том 3, л. д. 2), справка травматологического пункта ГБУЗ МО «<данные изъяты> областная больница» от <данные изъяты>, согласно которой у СЕЙБАНОВА при медицинском осмотре установлены ссадины правой кисти (том 3, л. д. 5).

В обоснование занятой позиции подсудимый СЕЙБАНОВ и его защитник также ссылаются на ряд доказательств, свидетельствующих, по мнению защиты, об отсутствии у СЕЙБАНОВА умысла на убийство Х С.Г., хулиганских побуждений к содеянному, наличии состояния аффекта, вызванного противоправными действиями Х С.Г. и Х Ю.С.

Так, допрошенная в судебном заседании по ходатайству защиты в качестве специалиста Х Д.Н. ответила на вопросы защиты общетеоретического характера, связанные с психологической терминологией и проведением психологической экспертизы информационных материалов, по поводу конкретных обстоятельств настоящего уголовного дела сообщила, что по заказу защитника подсудимого СЕЙБАНОВА на основании представленной им видеозаписи и копии заключения комиссии экспертов в отношении СЕЙБАНОВА подготовила письменную консультацию по поставленным вопросам. Полноценное психологическое заключение специалиста она не готовила, в консультации отражено просто ее суждение по поводу видеозаписи, то есть у нее была видеозапись, у нее был некий текст, и она высказала свое заключение по поводу видеозаписи и этого текста, и естественно, что ответственность за точность видеозаписи, самого текста, несет человек, который его представляет. Звука на видеозаписи не было. Восстановить по видеозаписи содержание разговоров, которые участвуют в коммуникации, вполне возможно, нужно привлекать других участников, специалистов, например, дефектологов, сурдопереводчиков, которые могут по двигательным актам челюсти сказать примерно, о чем говорят. Она сама, Х Д.Н., таких познаний не имеет, характер высказываний определила по двигательной активности и жестикуляции участников событий. По ее мнению, проведение психологической экспертизы в отсутствие подэкспертного, а также установление состояния аффекта исключительно по видеозаписи без аудиоряда по объективным признакам, возможно с категорическим выводом, при наличии определенных признаков, которые входят именно в феноменологию аффекта. Из просмотренной видеозаписи она усматривает, что инициаторами конфликта были мужчина и женщина, которые вступили с подсудимым в негативную речевую коммуникацию, демонтировали агрессивные и угрожающие жесты, женщина первой вступила в телесный контакт с подсудимым, Его действия, выразившиеся в нанесении ей удара в лицо, являлись естественной ответной реакцией на агрессивный жест, при сближении и потере безопасной дистанции. В консультации заключении не отражен телесный контакт между подсудимым и потерпевшей, когда он ее отталкивает ладонью в лицо, поскольку у нее, Х Д.Н., была четкая задача - оценка именно аффективных компонентов со стороны именно обвиняемого. О вовлеченности в конфликт мужчины, сидевшего на лавке, свидетельствует отсутствие жестов, которыми бы он пытался успокоить женщину либо помешать ей. На видеозаписи она осматривает все необходимые фазы аффекта, в состояние которого подсудимый пришел в момент указующего на него жеста женщины, после нанесения удара в голову наступила разрядка аффекта, затем – постаффективная фаза. С другими материалами уголовного дела она не знакома.

Аналогичные сведения содержатся в приобщенной к уголовному делу на стадии предварительного следствия и исследованной в ходе судебного разбирательства письменной консультации (заключении) специалиста Х Д.Н. (том 3, л. д. 75-100).

Также защитой указано на добровольную явку СЕЙБАНОВА в орган внутренних дел на следующий день после совершения преступления и сообщение им обстоятельств причинения смерти Х С.Г., соответствующих последующим показаниям СЕЙБАНОВА, что отражено в соответствующем заявлении, зарегистрированном в КУСП органа внутренних дел (том 1, л. д. 58).

Наконец, защита ссылается: в обоснование антисоциальной направленности личности потерпевших Х С.Г. и Х Ю.С. - на представленные в уголовном деле документы, свидетельствующие о наличии у них погашенной судимости <данные изъяты> года за совершение преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 30 – п. «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ (том 1, л д. 76, 85-86), а также на характеристику Х С.Г. по месту жительства, выданную должностным лицом органа внутренних дел, содержащую сведения о его привлечении в <данные изъяты> году в качестве подозреваемого по не направленному впоследствии в суд уголовному делу о преступлении, предусмотренном ч. 2 ст. 162 УК РФ; в обоснование индивидуальных особенностей личности СЕЙБАНОВА, обусловливающих особо болезненное отношение к вопросам национальной идентификации, повлекших состояние аффекта после высказанных, по версии защиты, в его адрес Х С.Г. и Х Ю.С. соответствующих оскорблений – на представленные защитой в ходе судебного следствия документы, подтверждающие происхождение СЕЙБАНОВА от смешанного брака русского и татарки.

Вместе с тем, обвинением представлены достаточные доказательства, подтверждающие обоснованность обвинения СЕЙБАНОВА в совершении инкриминированного деяния и позволяющие суду сделать вывод о несостоятельности выдвинутых подсудимым и его защитником версий произошедшего.

Так, из показаний потерпевшей Х Ю.С., данных ею при допросе в судебном следствии, а также из ее показаний, полученных на досудебной стадии производства по уголовному делу, оглашенных по ходатайству защитника на основании п. 3 ч. 1 ст. 281 УПК РФ (том 1, л. д. 90-93), следует, что <данные изъяты> она совместно со своим мужем Х С.Г. приехала в гости к матери последнего по адресу: <данные изъяты>. Около 22 часов они с мужем вышли на улицу погулять. Перед выходом на улицу они употребляли спиртные напитки, так как день рождения старшей сестры мужа, но находились в адекватном состоянии. Муж остался на лавке у подъезда, она с собакой породы чихуа-хуа на поводке обошла вокруг дома и вернулась к мужу. Муж сидел на лавке, она стояла рядом, собаку держала на коротком поводке, на фиксации. В какой-то момент собака залаяла, она увидела обвиняемого (СЕЙБАНОВА), тот отскочил, что-то произнес несвязное и пошел дальше, при этом обматерил собаку. Х Ю.С. сделала ему замечание. СЕЙБАНОВ прошел несколько шагов, развернулся и почему-то пошел в сторону Х С.Г., хотя замечание ему сделала она. Выражение его лица показалось ей странным, он матерился такими словами, которых она даже не знает. Когда СЕЙБАНОВ стал подходить, Х Ю.С. ему говорила, что сейчас позднее время и нельзя материться. Когда СЕЙБАНОВ подходил, муж спросил его: «Какие-то проблемы, брат?». Это была единственная фраза мужа к СЕЙБАНОВУ в тот вечер. Когда СЕЙБАНОВ подошел ближе, Х Ю.С. стала преграждать ему дорогу к мужу, то есть встала между ними, и стала дальше ему говорить о том, что так себя не ведут на улице. Ни она, ни муж в адрес СЕЙБАНОВА нецензурной бранью не выражались и никаким образом его не оскорбляли. Каких-либо высказываний, касающихся возможной национальной принадлежности СЕЙБАНОВА, ни она, ни ее муж не высказывали, поскольку никогда этим вопросам значения не придавали, более того, покойный муж также имеет смешанное происхождение, родился и вырос в <данные изъяты>, имеет родственников – представителей коренных национальностей <данные изъяты>, поддерживал дружеские отношения с лицами – представителями разных народностей. У СЕЙБАНОВА рука была в кармане, и он в этот момент резко вытащил сложенный нож, раскрыл его, и тут же ударил ее рукой в нижнюю часть челюсти с правой стороны, она отлетела, упала, ободрала руки и колени. Когда вставала, увидела, что ее муж встал с лавки и ударил СЕЙБАНОВА, потом увидела, как ее муж от него отходит, а подсудимый ему наносит удары ножом, который был у него в правой руке. Она видела не меньше десяти ударов, сначала в левую сторону туловища, потом по правой руке, потом в правую сторону. Она обошла СЕЙБАНОВА пыталась его за капюшон оттащить, они перемещались возле лавочки, муж от него все время отходил, а СЕЙБАНОВ дальше продолжал за ним идти и наносить удары, потом перестал и спокойным шагом пошел за дом. Муж попросил вызвать «Скорую», у него был разрезан живот, рука, сзади у него были тоже порезы. Х С.Г. снял футболку, она закрывала рану, которая самая большая была на животе, но кровь текла из разных мест. Проходивший мужчина вызвал «Скорую», спросил у нее, куда пошел подсудимый, узнавал, что произошло. Спустя какое-то время приехали полицейские, положили мужа на лавочку, чтобы он не причинял себе никаких повреждений и кровь не так текла. Затем приехала «Скорая», мужа перенесли в машину, Х Ю.С. поехала с ним в больницу. Его забрали на операцию, где-то в час пятьдесят ей сообщили, что муж умер. Говоря работникам медицинского учреждения, что она виновата в произошедшем, она имела ввиду, что не нужно было делать замечание СЕЙБАНОВУ, который, возможно, прошел бы мимо и не совершил преступления. С представителями прессы, в том числе электронных СМИ, она после произошедшего не общалась, интервью не давала, свои оценок личности и происхождению СЕЙБАНОВА не высказывала. О покойном муже может сообщить, что он был спокойный, добрый человек, всегда, когда к нему кто-то обращался, готов был помочь, не конфликтный. Она прожила со своим мужем 25 лет, практически всю жизнь, это был единственный ее человек, ее опора. В этот день она умерла вместе с ним, у нее нет теперь души, она морально страдает каждый день, плохо спит, живет только на работе, потому что только там она отключается от действительности. Заявленный на следствии гражданский иск поддерживает.

Потерпевшая Х А.С., будучи допрошена в судебном заседании, на вопросы участников судебного разбирательства показала, что является дочерью Х С.Г. и Х Ю.С. Отца характеризует исключительно положительно как дружелюбного неконфликтного человека, с юмором. Алкоголем отец не злоупотреблял, выпив, становился еще спокойнее. О произошедшем ей стало известно <данные изъяты> в 8 утра, когда она проснулась и прочитала сообщение от матери: «Х, папа умер», оно было написано в 01:50. Она, Х А.С., позвонила матери, та подтвердила факт смерти отца, плакала. Она поехала на такси к матери, по дороге в интернете увидела видеозапись, не смогла ее досмотреть до конца, выключила на моменте нанесения ударов. Начала писать маме, узнавать про полицию, про следователей, связывались ли с ней, та ей дала контакты, она позвонила следователю, который вел дело, начальнику уголовного розыска, спросила, найден ли подозреваемый, он сказал, что его разыскивают. Где-то в 09.30 она приехала к матери, пыталась ее успокоить. Ближе к 10 позвонил начальник уголовного розыска вызвал их в следственный комитет. Она была очень близка с отцом, они тесно общались, до последнего времени проживала с ним и матерью, он ее воспитывал и был для нее родным человеком. Она не может привыкнуть к его потере, морально страдает, принимает антидепрессанты. Заявленный гражданский иск поддерживает.

Допрошенный в судебном заседании свидетель Х И.Г. показал, что в один из дней <данные изъяты> около 10 часов вечера он возвращался к себе домой по адресу: <данные изъяты>, вышел из-за угла дома, увидел женщину в слезах, за ней стоял мужчина без майки, по первому впечатлению, ему, Х И.Г., показалось, что у него ссадины на теле, как будто он подрался с кем-то. Женщина сказала, что ее мужа ранили ножом, попросила вызвать «Скорую». Мужчина стоял рядом, потом сел на лавочку, ничего не говорил. Подробностей женщина не рассказывала, все было на эмоциях. Х И.Г. позвонил 112 (в службу экстренных вызовов). Потом он, Х И.Г., поднялся домой, ему позвонили сотрудники полиции, попросили уточнить адрес. Минут через 10 он спустился вниз, так уже был наряд полиции, потерпевший лежал на лавке, полицейские стояли рядом. Х И.Г. спросил, нужен ли он, получив отрицательный ответ, ушел домой.

Как показали при допросе в ходе судебного следствия свидетели Х Д.О. и Х М.В., они являются сотрудниками ППСП <данные изъяты> ОП. <данные изъяты> они находились на маршруте патрулирования, примерно в 22:37 поступила информация от оперативного дежурного о том, что по адресу: <данные изъяты> ножевое ранение. Они прибыли по указанному адресу, никого там не обнаружили, уточнили место происшествия у заявителя по телефону, прибыли к дому <данные изъяты>, обнаружили лежащего на лавке возле подъезда мужчину, который был без футболки, под ним находилась лужа крови и рядом с ним стояла женщина. У потерпевшего были ножевые ранения в области груди, на спине, на туловище. Он был жив, но в тяжелом состоянии, ничего им не говорил. Женщина пояснила, что сидела с мужем на лавочке вместе с собакой, мимо проходил неизвестный мужчина, который споткнулся или оступился из-за собаки, ему это не понравилось, начался конфликт, он начал оскорблять женщину, далее замахнулся на нее, муж заступился, на что неизвестный мужчина достал нож, нанес удары пострадавшему и скрылся. Они уточнили по телефону, когда приедет «Скорая», также пытались оказать первую помощь, не давали вставать пострадавшему, так как у него началось обильное кровотечение, к ране, из которой текло больше всего крови, они приложили футболку. Приехал участков уполномоченный Х П.Ю., через некоторое время приехала бригада скорой помощи, Х Д.О. и Х М.В. помогли переместить его на носилки и довести его до кареты. «Скорая» увезла пострадавшего в больницу. Они, Х Д.О. и Х М.В., охраняли место происшествия до приезда следственно-оперативной группы. Также на месте был мужчина, вызвавший «Скорую помощь», он пояснил, что проходил мимо этого дома, увидел окровавленного мужчину и женщину, которая плакала и просила вызвать неотложку.

Наконец, в ходе судебного разбирательства также был допрошен свидетель Х П.Ю., показавший по существу уголовного дела, что он является участковым уполномоченным полиции Звенигородского ОП. <данные изъяты> он находился на службе, примерно в 22.37 поступила информация о том, что в <данные изъяты> ножевое ранение. Он выехал на место, подъезжая к месту, созвонился с сотрудниками ППС, они уточнили адрес. Приехав на место происшествия, он увидел служебный автомобиль, а также двух сотрудников, лежащего на лавочке у подъезда на спине мужчину и рядом с ним сидела женщина. На теле потерпевшего, а также под лавочкой была кровь. Сам он, Х П.Ю., повреждений на теле пострадавшего не видел, так как сотрудники ППС держали его грудную клетку, останавливали кровотечение, а женщина сидела рядом. Со слов женщины, они с мужем сидели на лавочке вместе с маленькой собачкой, мимо проходил мужчина, собачка залаяла, мужчина сделал замечание за то, что собака лает в грубой нецензурной форме, женщина ответила ему, потом мужчина подошел и толкнул женщину, за нее вступился пострадавший, мужчина достал нож и нанес многочисленные удары ножом в область грудной клетки. Подъехала «Скорая», вышли сотрудники, они погрузили пострадавшего на каталку, занесли в карету и ожидали, когда они его стабилизируют, после чего его направили в больницу. Супруга поехала вместе с ним. Далее начали устанавливать очевидцев и свидетелей, начали просматривать камеры видеонаблюдения «Безопасный регион», дождались приезда следственно-оперативной группы. В дальнейшем было установлено, что преступление совершено проживавшим рядом лицом.

Также по ходатайству государственного обвинителя с согласия участников судебного разбирательства были оглашены показания, данные на стадии предварительного следствия, свидетелями:

Х Т.В. (том 1, л. д. 145-148) и Х М.А. (том 1, л. д. 149-152), показавших, что они являются работниками <данные изъяты> подстанции ГБУЗ МО «<данные изъяты>». С <данные изъяты> по <данные изъяты> они находились на суточном дежурстве, в 22 часа 39 минут поступило сообщение о ножевом ранении. Они прибыли по адресу: <данные изъяты>. Возле ближайшего к месту остановки их автомобиля подъезда увидели лежащего на лавочке пострадавшего, который был одет только в брюки и какую-то обувь, сверху одежда отсутствовала. На теле мужчины были множественные ножевые ранения, он стонал, был весь испачкан кровью. Рядом находилась супруга пострадавшего. От обоих исходил запах алкоголя. Так как они видели, что мужчине нужна медицинская помощь, они погрузили его на носилки и отнесли в машину скорой помощи, где стабилизировали его состояние. После этого в 23 часа 26 минут начали госпитализацию мужчины в больницу. По прибытии в больницу, они занесли мужчину, минуя приемное отделение, сразу в реанимационное отделение, расположенное на втором этаже хирургического отделения, где уже находился врач-хирург. После осмотра было принято решение поднять мужчину на седьмой этаж в операционную. В больнице супруга пострадавшего вела себя возбужденно, по итогу сказала, что она во всем виновата.

Х П.В. (том 1, л. д. 156-159) и Х И.Н. (том 1, л. дл. 153-155), из которых следует, что они являются врачами-хирургами хирургического отделения ГБУЗ МО «<данные изъяты> областная больница». Около 24 часов <данные изъяты> находились на дежурстве, с Х П.В. связалась медсестра и сообщила о том, что в реанимационное отделение, минуя приемное, на каталке, везут мужчину с ножевыми ранениями. Они прошли в реанимационное отделение, в коридоре находилась каталка с пострадавшим, врачи СМП, супруга пострадавшего, врачи-реаниматологи. При осмотре у пострадавшего были выявлены проникающие ранения грудной клетки и брюшной полости, его состояние было крайне тяжелым, в связи с чем он сразу был направлен в операционную, где пострадавшему было сделано УЗИ и начато оперативное лечение. Примерно через 10 минут, в 00 часов 20 минут, была зафиксирована остановка сердечной деятельности. Реанимационные мероприятия не дали результатов, и в <данные изъяты> в 00 часов 50 минут была зафиксирована биологическая смерть пострадавшего. В совокупности у него были выявлены следующие телесные повреждения: рана <данные изъяты> – на правом предплечье во внутренней поверхности средней трети, рана <данные изъяты> – на грудной клетке справа на передней поверхности во втором межреберье, рана <данные изъяты> – скальпированная рана в левой локтевой области, рана <данные изъяты> – в подмышечной области слева по задней подмышечной линии, рана <данные изъяты> – в левом подреберье на 3 см левее от средней линии живота, рана <данные изъяты> – в 7 межреберье слева по передней подмышечной линии, рана <данные изъяты> – в 9 межреберье слева по передней подмышечной линии, рана <данные изъяты> – на 3 см ниже раны <данные изъяты> горизонтальная линейная рана, рана <данные изъяты> – на верхнем латеральном углу левой лопатки, рана <данные изъяты> – в нижней углу лопатки слева, рана <данные изъяты> – на 3 см ниже раны <данные изъяты> рана с повреждением верхних слоев кожи, рана <данные изъяты> – в области 9 межреберья слева. Со слов супруги погибшего, им известно о том, что в <данные изъяты>, примерно в 23 часа неизвестный напал на них с ножом. Более она ничего не говорила, все время плакала;

Х Е.А. (том 1, л. д. 168-170), показавшей, что является родной сестрой подсудимого СЕЙБАНОВА. С братом у них всегда были хорошие взаимоотношения, охарактеризовать его может с положительной стороны, как человека трудолюбивого, заботливого, человека-семьянина. Если выпивал, мог становиться немного грубоватым, мог жестко ответить, но никогда не был чересчур агрессивным, грань не переходил. В трезвом состоянии воспитанный, спокойный. Наркотики никогда не употреблял, так как всегда негативно к этому относился. Также брат всегда ухаживал за матерью, которая является инвалидом 3 группы. Ранее они проживали вместе, пока брат и его супруга не переехали в <данные изъяты>. Тем не менее, брат продолжал помогать, в том числе материально. <данные изъяты> ей позвонила супруга брата – Х и сказала, что СЕЙБАНОВ убил человека ножом. Со слов Х, нож, который был у него при себе, нужен был ему для зачистки проводов на машине. Обычно он с собой нож никогда не носил. Какие-либо подробности того дня ей неизвестны. Ее мнение, что женщина, которая гуляла с собакой и ее муж, оскорбили ее брата, поэтому он так мог отреагировать. Плюс последнее время ему было тяжело, это и увольнение с работы, и переход на новую, также незадолго до этого поругались с супругой из-за бытовых вопросом, поэтому последнее время начал чаще употреблять спиртное. Возможно, это могло повлиять тогда на произошедшее, но утверждать не может.

Помимо показаний потерпевших и свидетелей обвинения, вина СЕЙБАНОВА в совершении инкриминированного деяния подтверждена также и совокупностью таких письменных доказательств, представленных стороной обвинения, как:

протокол осмотра места происшествия от <данные изъяты>, с фототаблицей, в котором отражены ход и результаты осмотра места совершения СЕЙБАНОВЫМ преступления - участка местности в пяти метрах от входа в первый подъезд <данные изъяты>, отражено его расположение на местности, обстановка, соответствующая показаниям допрошенных лиц, установлены и зафиксированы следы преступления в виде пятен, брызг и потеков вещества бурого цвета на лавке у входе в подъезд и прилегающей территории, изъяты смывы указанного вещества, в дальнейшем использовавшиеся в качестве предметов судебного экспертного исследования (том 1, л. д. 35-43);

ответ заведующего отделом медицинской статистики ГБУЗ МО «<данные изъяты>» <данные изъяты> от <данные изъяты>, с картой вызова скорой медицинской помощи <данные изъяты>.1, содержащие сведения о времени поступления вызова бригады СМП для оказания помощи Х С.Г., прибытия на место происшествия, установленных у Х С.Г. телесных повреждениях, проведенных неотложных медицинских мероприятиях, времени доставления Х С.Г. в медицинское учреждение, соответствующие иным представленным доказательствам (том 1, л. д. 142-144);

протокол осмотра места происшествия от <данные изъяты>, с фототаблицей, в ходе которого в кабинете <данные изъяты> Звенигородского ОП УМВД России по Одинцовскому городскому округу по адресу: <данные изъяты>, с использованием системы «Безопасный регион» обнаружена и скопирована на оптический диск хранящаяся в системе видеозапись камеры видеонаблюдения с места совершения преступления за относящийся к последнему период времени период времени (том 1, л. д. 44-49);

протокол осмотра предметов от <данные изъяты>, с фототаблицей и скрин-шотами, в ходе которого осмотрен приобщенный к уголовному делу в качестве вещественного доказательства оптический диск, изъятый в ходе выемки <данные изъяты>, отражен способ его упаковки, внешний вид, техническое состояние, идентификационные признаки, просмотрена имеющаяся на диске видеозапись с камеры видеонаблюдения, установленной на подъезде <данные изъяты> по адресу: <данные изъяты>, описано ее содержание, полностью отображающее совершение СЕЙБАНОВЫМ убийства Х С.Г. при обстоятельствах, детально соответствующий показаниям потерпевшей Х Ю.С. и изложенных ею при допросах в ходе предварительного и судебного следствия (том 2, л. д. 138-141);

протокол выемки от <данные изъяты>, с фототаблицей, в ходе которой у потерпевшей Х А.С. изъят оптический диск с двумя видеозаписями с камер видеонаблюдения с места совершения СЕЙБАНОВЫМ преступления (том 1, л. д. 208-210);

протокол осмотра предметов от <данные изъяты>, с фототаблицей и скрин-шотами, в котором отражены ход и результаты осмотра ранее изъятого в ходе выемки у Х А.С. оптического диска, описаны способ его упаковки, внешний вид, техническое состояние, идентификационные признаки, просмотрены имеющиеся на диске видеозаписи с камеры видеонаблюдения, установленной на подъезде <данные изъяты> по адресу: <данные изъяты>, описано их содержание, отображающее события, последовавшие на месте происшествия после совершения СЕЙБАНОВЫМ преступления – действия бригады СМП при выполнении ими своих служебных функций в связи с происшествием (том 2, л. д. 146-148);

протокол осмотра места происшествия от <данные изъяты>, с фототаблицей, в ходе которого произведен осмотр помещения операционной <данные изъяты> операционного блока ГБУЗ МО «<данные изъяты> областная больница» по адресу: <данные изъяты> зафиксирована обстановка, осмотрен находящийся в помещении труп Х С.Г., установлены и отражены внешний вид и состояние трупа, имеющиеся на трупе телесные повреждения и следы произведенных медицинских манипуляций (том 1, л. д. 25 – 34);

заключение эксперта <данные изъяты> от <данные изъяты>, которым в рамках проведенной судебной медицинской экспертизы зафиксировано и оценено наличие телесных повреждений у Х С.Г., указанных в обвинении подсудимого, установлено время и механизм их образования, локализация, соответствующие обвинению, установлена причинно-следственная связь между повреждениями и наступившей смертью потерпевшего (том 2, л. д. 5-25);

протокол осмотра места происшествия от <данные изъяты>, в ходе которого в жилище СЕЙБАНОВА по адресу: согласно которому осмотрена <данные изъяты>, расположенная по адресу: <данные изъяты>, обнаружена и изъята одежда, в которой подсудимый находился в момент совершения преступления - спортивные штаны фирмы «<данные изъяты>», спортивная кофта фирмы «<данные изъяты>» (том 1, л. д. 59-63);

протокол выемки от <данные изъяты>, в котором отражен факт изъятия в ГБУЗ МО «<данные изъяты>» по адресу: <данные изъяты>, образца крови Х С.Г. (том 1, л. д. 197-200);

протокол получения образцов для сравнительного исследования от <данные изъяты>, в ходе которого у СЕЙБАНОВА получен образец буккального эпителия (том 2, л. д. 208-209);

протокол выемки от <данные изъяты>, с фототаблицей, в ходе которой у Х А.С. изъята футболка Х С.Г., в которую он был одет в момент совершения преступления СЕЙБАНОВЫМ (том 1, л. д. 203-205);

протокол выемки от <данные изъяты>, отражающий факт изъятия в камере хранения вещей ГБУЗ МО «<данные изъяты> областная больница» по адресу: <данные изъяты>, одежды Х С.Г., находившейся на нем в момент доставления в учреждение здравоохранения <данные изъяты> (том 1, л. д. 216-220);

протокол осмотра места происшествия от <данные изъяты>, с фототаблицей, произведенного с участием подозреваемого СЕЙБАНОВА и его защитника, в котором отражены ход и результаты осмотра участка местности в 100 метрах от здания котельной по адресу: <данные изъяты> и в 2 метрах от проезжей части, отражено его расположение на местности, произведено изъятие в указанном подозреваемым месте ножа, использовавшегося СЕЙБАНОВЫМ в качестве орудия преступления и выброшенного им по пути следования от места происшествия (том 1, л. д. 50-55);

заключение эксперта <данные изъяты> от <данные изъяты>, которым при проведении судебной молекулярно-генетической экспертизы установлено наличие в ранее изъятых при производстве вышеуказанных следственных действий и представленных на исследование объектах: следов крови Х С.Г. в смывах вещества бурого цвета с лавки и асфальта, клинке ножа, футболке Х С.Г., спортивных брюках и кофте СЕЙБАНОВА, а на головке, втулке и рукоятке ножа - биологических следов СЕЙБАНОВА (том 2, л. д. 72-117);

протоколы осмотра предметов от <данные изъяты> и от <данные изъяты>, с фототаблицами, содержащие сведения о ходе и результатах осмотра признанных вещественными доказательствами по уголовному делу: выступивших предметами экспертных исследований одежды Х С.Г. (кофты, футболки, брюк, носка), одежды СЕЙБАНОВА (спортивных брюк «<данные изъяты>» и кофты «<данные изъяты>»), смыва вещества бурого цвета с лавочки и асфальта, образцов крови Х С.Г. и буккального эпителия СЕЙБАНОВА, а также складного ножа, выступившего орудием совершения СЕЙБАНОВЫМ преступления, отражен способ их упаковки, внешний вид, размеры, идентификационные признаки (том 2, л.д. 151-152, 157-161);

протокол выемки от <данные изъяты>, согласно которому в <данные изъяты> отделении ГБУЗ МО «<данные изъяты>» по адресу: <данные изъяты>, изъяты кожные лоскуты с ранами <данные изъяты> с трупа Х С.Г. (том 1, л. д. 223-228);

протокол осмотра предметов от <данные изъяты>, согласно которому осмотрены признанные вещественными доказательствами по уголовному делу кожные лоскуты с ранами <данные изъяты> с трупа Х С.Г., нанесенные ему СЕЙБАНОВЫМ при указанных в обвинении обстоятельствах, подробно описанные в заключении судебной медицинской экспертизы (том 2, л. д. 154-155);

протокол проверки показаний на месте от <данные изъяты>, с фототаблицей, в ходе которой подозреваемый СЕЙБАНОВ на месте преступления –участке местности в пяти метрах от первого подъезда <данные изъяты> воспроизвел свои показания относительно обстоятельств совершенного им преступления, продемонстрировал порядок и очередность своих действий по нанесению ударов ножом Х С.Г. (том 1, л. д. 201-206).

В ходе судебного следствия видеозапись, содержащаяся на признанном вещественным доказательством компакт-диске, изъятом в ходе осмотра места происшествия <данные изъяты>, на котором отображены обстоятельства совершения СЕЙБАНОВЫМ преступления, неоднократно непосредственно просмотрена судом.

При просмотре видеозаписи установлено правильное ее отражение в протоколе осмотра предметов от <данные изъяты>.

Так, на видеозаписи отражено, что события происходят во дворе жилого дома, у подъезда, съемка осуществится сверху. Описание направлений проводится относительно объектива видеокамеры. Левее места расположения видеокамеры в подъезда установлена лавка, перед лавкой тротуар, за ним – проезжая часть. Вдоль тротуара параллельно нему припаркованы автомашины. На лавке спиной к объективу видеокамеры сидит мужчина (Х С.Г.), левее него на тротуаре стоит женщина (Х Ю.С.), в правой руке держащая поводок на катушке. На поводке маленькая собачка. Х Ю.С. медленно перемещается по тротуару слева направо, смотрит вправо, затем Х С.Г. указывает ей рукой на объект, находящийся выше и левее его местоположения вне зоны видеофиксации, она смотрит в указанном направлении. Еще раз оглядывается вправо, передвигается вправо, приближается от центра тротуара к правому краю лавки, освобождая проход по тротуару, укорачивает длину поводка. Стоит лицом влево, продолжает смотреть в указанное Х С.Г. место. Собака на коротком поводке находится у нее за спиной. В кадр справа по тротуару заходит мужчина (СЕЙБАНОВ), собака движется в его направлении, Х Ю.С. удерживает ее за поводок, тянет к себе, одновременно сокращая длину поводка. СЕЙБАНОВ несколько пригибается к собаке, отстраняется, выпрямляется, разворачивается вполоборота, продолжает в таком положении движение боком вперед, теряет равновесие и немедленно его выправляет, после чего продолжает следовать справа налево по тротуару. Пройдя четыре шага, разворачивается, и движется в направлении Х Ю.С. и Х С.Г., затем конкретизирует направление к Х С.Г. Х Ю.С. идет ему навстречу, встает напротив СЕЙБАНОВА, который продолжает смотреть на Х С.Г. Х Ю.С. сгибает в локте правую руку, указывает указательным пальцем в направлении груди СЕЙБАНОВА, не касаясь ее, делает движения предплечьем, сохраняя указанный жест, по незначительной амплитуде. СЕЙБАНОВ опускает правую руку в карман одетой на нем спортивной куртки, извлекает оттуда предмет (нож). Выступающих из кулака частей ножа не видно. СЕЙБАНОВ пытается приблизиться к сидящему на лавке Х С.Г. Х Ю.С. встает между ними, предплечьем и ладонью правой руки касается груди СЕЙБАНОВА, преграждая ему дальнейшее движение. Рука Х С.Г. статична, каких-либо толчков и ударов СЕЙБАНОВУ на записи не отражено. СЕЙБАНОВ меняет положение и отступает на полшага назад, в этот момент в правой руке у него виден предмет удлиненной формы, зажатый в кулаке. Левой рукой СЕЙБАНОВ резко откидывает снизу верх руку Х Ю.С. от своей груди, после чего, отведя левую руку назад, резким движением сзади вперед и снизу вверх толкает Х Ю.С. в лицо, в результате чего она отбрасывается на несколько шагов вправо, теряет равновесие и падает. Х С.Г. встает с лавки и наносит СЕЙБАНОВУ один удар кулаком правой руки в область лица, после чего СЕЙБАНОВ предметом, находящимся в правой руке, наносит Х С.Г. серию ударов в корпус спереди, перемещается с Х С.Г. вправо, наносит поворачивающемуся вокруг своей оси Х С.Г. удары по значительной амплитуде в боковую и заднюю часть корпуса. Х С.Г. пытается защититься и удержать руки СЕЙБАНОВА. Поднявшаяся с земли Х Ю.С. пытается оттащить СЕЙБАНОВА от мужа, это ей не удается. СЕЙБАНОВ отбрасывает от себя Х С.Г., демонстрирует нож, после чего быстрым шагом уходит по тротуару влево. Х С.Г. снимает футболку, на левой боковой поверхности тела видны темные пятна в местах, где при осмотре трупа обнаружены раны. На асфальте под ним потеки жидкости темного цвета. до этого отсутствовавшие. Х С.Г. остается на месте, Х Ю.С. начинает движение влево, на чем запись заканчивается.

Согласно заключению комиссии экспертов <данные изъяты> от <данные изъяты> (том 2, л. д. 127-131), в ходе проведенной амбулаторной комплексной судебной психолого-психиатрической экспертизы установлено, что СЕЙБАНОВ хроническим психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики, лишавшим его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий в период, относящийся к инкриминируемому ему деянию, не страдал. У СЕЙБАНОВА имеется синдром зависимости от алкоголя средней стадии (хронический алкоголизм) (<данные изъяты>). Об этом свидетельствуют данные анамнеза о систематическом злоупотреблении подэкспертным алкоголем в форме псевдозапоев с постепенным нарастанием толерантности, возникновением алкогольного абстинентного синдрома, амнестических форм опьянения, видоизменением картины алкогольного опьянения с преобладанием раздражительности, вспыльчивости и агрессивности к окружающим. Указанный диагноз подтверждается данными обследования, выявившего у подэкспертного конкретность мышления, облегченность, поверхностность суждений, эмоциональную лабильность при сохранности критических способностей. Однако указанные нарушения выражены не столь значительно, не сопровождаются какой-либо психотической симптоматикой, болезненными нарушениями мышления, памяти, интеллекта и критических способностей, и не лишали его в период инкриминируемого ему деяния и в настоящее время способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими. По своему психическому состоянию СЕЙБАНОВ мог и может понимать характер и значение уголовного судопроизводства (сущность процессуальных действий и получение непосредственных доказательств) и своего процессуального положения, способен к самостоятельному совершению действий, направленных на реализацию своих процессуальных прав и обязанностей, может правильно воспринимать обстоятельства, имеющие значение для уголовного дела, лично участвовать в уголовном процессе и давать показания. Клинических признаков синдрома зависимости от токсических и психоактивных веществ (токсикомании, наркомании) у СЕЙБАНОВА не выявлено. В применении к нему принудительных мер медицинского характера не нуждается. СЕЙБАНОВ в момент совершения инкриминируемого ему деяния не находился в состоянии аффекта или ином эмоциональном состоянии, которые могли существенно повлиять на его сознание и психическую деятельность. Об этом свидетельствует отсутствие для такого состояния феноменологии эмоциональной реакции с выраженными изменениями сознания и поведения. По результатам экспериментально-психологического исследования для СЕЙБАНОВА характерны такие индивидуально-психологические особенности как невысокий уровень активности, тенденция полагаться на внешние обстоятельства, склонность к самооправданию. В субъективно-конфликтных ситуациях отмечается склонность к накоплению внутреннего напряжения, застреванию на негативных переживаниях с последующей эмоциональной лабильностью с легкостью проявления раздражительности, гнева. Отмечается общительность, способность к поддержанию широких социальных контактов, при стремлении к построению близких доверительных отношений с ограниченным кругом лиц. Выявленные психологические особенности не оказали существенное влияние на поведение во время совершения инкриминируемого ему деяния.

С целью выяснения обстоятельств проведения психолого-психиатрической экспертизы СЕЙБАНОВА и разъяснения заключения комиссии экспертов в судебном заседании была допрошена Х Л.В., в качестве эксперта-психолога ГБУЗ МО «<данные изъяты>» принимавшая участие в работе комиссии экспертов и подготовившая соответствующий раздел заключения комиссии экспертов <данные изъяты> от <данные изъяты>.

На вопросы участников судебного разбирательства Х Л.В. показала, что она проводила психологическое исследование личности обвиняемого, его особенности в момент юридической значимой ситуации. Применявшиеся методики отражены в заключении, стандартизированы, валидны, утверждены центром <данные изъяты>, апробированы и отражены в заключении и были достаточны для того, чтобы определить состояние СЕЙБАНОВА и установить, был ли он в этот момент в состоянии аффекта или нет. Имеются три стадии аффекта, на первой фазе проявляется неожиданность экстремально психотравмирующего воздействия, а также субъективное ощущение безвыходности в сложившейся ситуации, вторая стадия характеризуется сужением сознания, нарушением целенаправленности действий, отчуждением своих действий, нарушенями своей регуляции и речевой деятельности или другими вегетативными нарушениями, третья стадия - истощение, физическая и психическая астения, отчуждение случившегося, подэкспертные не могут поверить, что они могли это совершить, восприятие отличаются фрагментарностью, неполнотой времени, как в пространстве, так и в себе, и окончание криминального действия происходит из-за астении, а не из-за того, что сам человек захотел этого, то есть это происходит непроизвольно. При обследовании СЕЙБАНОВА таких данных получено не было. СЕЙБАНОВ рассказывал о произошедшем, мотивировал свои действия, на запамятование не ссылался, употребление алкоголя отрицал. Выраженных нарушений внимания и памяти у него обнаружено не было, эмоциональность личности была невысокая, раздражительный, застревающий на каких-то ситуациях, вспыльчивый. Какие-либо видеозаписи ей для произвоства экспертизы не предсталялись.

После предъявления Х Л.В. видеозаписи преступления на вопросы участников судебного разбирательства она показала, что сделанные ею при производстве экспертизы выводы она подтверждает, просмотр видеозаписи на них повлиять не может, ее наличие производства дополнительной экспертизы не требует. Просмотр видеозаписи важен, когда подэкспертный не говорит, либо ссылается на запамятование, в данном случае, когда она проводила экспертизу, подэкспертный открыто рассказывал обо всем, что произошло, не ссылался на запамятование, поэтому это более важный аргумент, чем просто просмотр видеозаписи, то есть это может быть как дополнительным, но основным все-таки являются показания подсудимого, его чувства, эмоции в этот момент, когда он рассказывает, то есть ретроспективный анализ. Разборчивость речи может выступать дополнительным критерием оценки, но не основным. Относительно жестов отображенной на видеозаписи женщины она показывает, что они допускают различную оценку, вне контекста событий определить их направленность невозможно. О наличии научно обоснованных методик, позволяющих восстановить содержание разговора по жестикуляции, ей не известно. Сделать какие-то выводы о психологическом состоянии подэкспертного по видеозаписи без звукового ряда при условии, что неизвестно содержание разговора, невозможно, а по данной конкретной видеозаписи объективно оценить состояние аффекта невозможно, даже если был бы звук.

Указанные доказательства суд считает допустимыми, непосредственно относящимися к предмету настоящего судебного разбирательства, не противоречивыми, взаимно дополняющими друг друга и в своей совокупности достаточными для верной юридической оценки действий подсудимого, квалификации его действий, установления всех значимых обстоятельств, входящих в соответствии со ст. 73 УПК РФ в предмет доказывания по настоящему уголовному делу, вынесения законного и обоснованного решения.

По итогам судебного разбирательства суд считает, что вина СЕЙБАНОВА в убийстве, то есть умышленном причинении смерти другому человеку, из хулиганских побуждений, полностью подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств, а действия СЕЙБАНОВА верно квалифицированы по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Так, факт нанесения СЕЙБАНОВЫМ ножевых ударов, количество и локализация которых отражена в обвинении подсудимого, не оспаривается подсудимым и его защитником и объективно подтвержден как видеозаписью преступления, содержащейся на признанном вещественном доказательством компакт-диске, отраженной в протоколе его осмотра и непосредственно просмотренной судом в ходе судебного следствия, так и выводами молекулярно-генетической экспертизы, в соответствии с которыми на одежде СЕЙБАНОВА имеется кровь Х С.Г., результатами осмотра трупа Х С.Г., медицинской документацией и выводами заключения судебной медицинской экспертизы трупа. Последним доказательством также установлено наличие прямой причинно-следственной связи между причиненными Х С.Г. телесными повреждениями и его смертью, также не оспариваемое защитой.

Орудие преступления – складной нож обнаружен и изъят в ходе осмотра места происшествия в указанном самим подсудимым месте, его принадлежность подсудимому и использование при совершении преступления защитой не оспаривается, объективно подтверждены выводами молекулярно-генетической экспертизы, установившей наличие на клинке ножа следов крови Х С.Г., а на рукоятке – биологических следов СЕЙБАНОВА. Технические характеристики ножа, отраженные в протоколе его осмотра, не противоречат описанию телесных повреждений, обнаруженных на трупе Х С.Г., и механизму их образования согласно выводам судебной медицинской экспертизы.

Оснований для отнесения орудия преступления к категории холодного оружия органами обвинения не усмотрено, соответствующий квалифицирующий признак обоснованно не инкриминирован подсудимому.

У суда нет оснований не доверять показаниям потерпевшей Х Ю.С., которая выступала непосредственным очевидцем совершения преступления СЕЙБАНОВЫМ, будучи предупреждена об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, как в ходе предварительного следствия, так и на стадии судебного разбирательства подробно, ясно и последовательно сообщала об обстоятельствах, предшествовавших преступлению, высказываниях и действиях участников происходивших событий, категорически настаивала на том, что ни ею, ни Х С.Г. каких-либо оскорблений, в том числе и по мотивам национальности последнего, СЕЙБАНОВУ не наносилось, насилия к нему не применялось до того момента, как он ее беспричинно толкнул со значительной силой. Обстоятельства, изложенные потерпевшей Х Ю.С., полностью соответствуют видеозаписи с места совершения преступления. Вопреки мнению защиты, каких-либо существенных противоречий между показаниями Х Ю.С. в судебном заседании и данных ею следователю в ходе предварительного расследования, не имеется, отдельные неточности обусловлены особенностями индивидуального восприятия событий, стрессовой ситуацией, в которой находилась потерпевшая, прошествием значительного времени со дня произошедших событий до допроса в суде.

Доводы защиты, высказанные в прениях и касающиеся характеристики личности Х С.Г. и Х Ю.С., на основании которых защита делает вывод об асоцальности потерпевших, фактически обвиняя их в совершении ряда противоправных деяний, являются несостоятельными.

Наличие у Х С.Г. и Х Ю.С. погашенной судимости за совершение в отдаленном прошлом покушения на имущественное ненасильственное преступление средней тяжести, не имеет ни юридического значения в соответствии с положениями ч. 6 ст. 86 УК РФ, ни фактического отношения к настоящему уголовному делу. Сведения, содержащиеся в исследованной по ходатайству защиты характеристике Х С.Г., содержащие сведения о том, что он являлся подозреваемым по не направленному в суд уголовному делу о разбое, не могут быть учтены судом, поскольку данные обстоятельства не получили дальнейшего развития и не завершились вынесением обвинительного приговора в отношении Х С.Г. Доводы защиты в прениях о криминологической характеристике лиц, совершивших преступления против собственности, носят абстрактный, общетеоретический характер, а выводы о возможности применения данных характеристик лицам – Х С.Г. и Х Ю.С. отражают личное мнение защитника и являются его догадками и предположениями.

Факт возможного нарушения общественного порядка Х Ю.С. и Х С.Г., связанных с появлением в общественном месте в состоянии алкогольного опьянения и употреблении ими алкогольных напитков, никак не связан с совершением СЕЙБАНОВЫМ инкриминированного ему деяния, поскольку поводом к совершению подсудимым преступления выступили иные обстоятельства. О степени опьянения Х С.Г., установленной посмертно на основании количества содержащегося в крови спирта, судебный медицинский эксперт в соответствующем заключении высказался предположительно, без учета индивидуальных особенностей организма конкретного лица, при этом утверждения подсудимого при допросе и его защитника в прениях о пребывании Х С.Г. в состоянии сильного алкогольного опьянения противоречат утверждениям защитника о том, что Х С.Г. нанес СЕЙБАНОВУ не один удар в голову, а серию из пяти ударов с такой скоростью, которая исключает возможность их наблюдения при просмотре видеозаписи преступления без использования специальных приемов и технических средств.

Показания иных допрошенных со стороны обвинения лиц, не являвшихся очевидцами преступления, однако наблюдавших его последствия, принимавших участие в оказании помощи Х С.Г., также предупреждавшихся об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных показаний, не противоречат показаниям потерпевшей Х Ю.С. и обвинению СЕЙБАНОВА, дополняют и развивают их, в совокупности с иными собранными по уголовному делу доказательствами дают дополнительные основания судить о правдивости показаний Х Ю.С. и полностью доверять им.

Таким образом, в ходе судебного следствия защитой не представлено, а судом не добыто объективных доказательств наличия у потерпевшей Х Ю.С., а также потерпевшей Х А.С. и свидетелей обвинения личной заинтересованности в исходе дела, мотивов для оговора подсудимого, искусственного создания доказательств его виновности.

Оценивая показания подсудимого СЕЙБАНОВА, данные в судебном следствии, сопоставляя их с его же показаниями, данными на стадии досудебного производства по уголовному делу и иными собранными по уголовному делу доказательствами, суд приходит к выводу о том, что подсудимый, реализуя предоставленное ему законом право на защиту, сообщает суду искаженные сведения о субъективном отношении к содеянному и обстоятельствах совершения преступления, пытаясь избежать уголовной ответственности за совершенное особо тяжкое преступление либо смягчить ее.

Так, при допросе в качестве подозреваемого и обвиняемого <данные изъяты> СЕЙБАНОВ, в присутствии своего защитника, действующего на основании заключенного соглашения, после разъяснения положений ст.ст. 46, 47 УПК РФ, в том числе и правовых последствий отказа от показаний, данных в присутствии защитника, при описании происходивших событий не сообщил следователю, что высказанные в его адрес Х С.Г. и Х Ю.С. оскорбления были каким-либо образом связаны с его национальной принадлежностью. Пояснения СЕЙБАНОВА о том, что указанные сведения не были сообщены на допросе, так как следователь его об этом не спросил, явно противоречат утверждениям подсудимого, поддержанным и развитым на последующих этапах судебного разбирательства его защитником, который при этом участвовал в первоначальных следственных действиях с СЕЙБАНОВЫМ, о том, что данный вопрос являлся крайне актуальным и болезненным для СЕЙБАНОВА и обусловил его психологическое состояние при совершении преступления. Также <данные изъяты> СЕЙБАНОВ в присутствии защитника показал, что нож, использованный им в качестве орудия преступления, он всегда носит собой в кармане кофты. Данные показания СЕЙБАНОВ подтвердил в ходе их проверки на месте совершения преступления, что отражено в протоколе соответствующего следственного действия.

Ссылки защиты на плохое самочувствие СЕЙБАНОВА при допросах <данные изъяты> несостоятельны, поскольку, как следует из представленной в уголовном деле справки медицинской организации, в которой СЕЙБАНОВ прошел медицинское освидетельствование после удовлетворения следователем соответствующего ходатайства защитника, у СЕЙБАНОВА, кроме ссадин кисти, явно не связанных с нанесением ему удара в голову, каких-либо телесных повреждений не обнаружено, объективных данных о наличии других расстройств здоровья не установлено и отражено, что СЕЙБАНОВ не нуждается ни в неотложной госпитализации, ни в оказании медицинской помощи в амбулаторных условиях.

Не выдвигалась подсудимым и его защитником версия о националистическом характере высказываний Х С.Г. и Х Ю.С. также ни в ходе очной ставки с потерпевшей Х Ю.С. <данные изъяты> (том 2, л.д. 164-171), ни при повторном допросе СЕЙБАНОВА в качестве обвиняемого <данные изъяты>, то есть по истечении значительного времени со дня расследуемых событий, в течение которого подсудимый имел возможность оценить важность данных сведений для оценки его действий органами расследования, согласовать объем показаний с защитником. При этом при повторном допросе в качестве обвиняемого СЕЙБАНОВ, подтвердив ранее данные показания, изменил их лишь в части ношения ножа, заявив, что последний оказался при нем лишь в день преступления, так как он с его помощью чинил проводку в автомобиле.

Изложенное дает суду достаточные основания считать, что данная версия выработана и выдвинута защитой в ходе судебного разбирательства, с целью дополнительного обоснования состояния аффекта, в котором якобы пребывал подсудимый при совершении преступления, и признать ее несостоятельной ввиду отсутствия объективных доказательств со стороны защиты и убедительного опровержения показаниями потерпевшей Х Ю.С., признанных судом достоверными и правдивыми.

Вопреки мнению защиты, судебная психолого-психиатрическая экспертиза в отношении СЕЙБАНОВА проведена в строгом соответствии с требованиями положений Главы 27 УПК РФ, заключение комиссии экспертов <данные изъяты> от <данные изъяты> по форме и содержанию отвечает требованиям ст.ст. 80, 204 УПК РФ, ст. 25 Федерального закона от <данные изъяты> <данные изъяты> «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации». Экспертиза проведена экспертами государственного экспертного учреждения, имеющими достаточную для производства экспертизы квалификацию и опыт работы, содержит описание использованных при производстве методов, ссылки на использованные методики и их источники, результаты экспертизы, выводы, ответы на все поставленные при назначении экспертизы вопросы, подписана экспертами – членами комиссии, подписи которых заверены печатью экспертного учреждения. Перед производством экспертизы экспертам разъяснены их права и обязанности, предусмотренные ст. 57 УПК РФ, каждый из них предупрежден об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения. Выводы экспертов мотивированы, основаны на изучении материалов уголовного дела и личного обследования обвиняемого СЕЙБАНОВА.

Доводы защиты о недостоверности выводов экспертов, в частности, эксперта-психолога об отсутствии признаков аффекта или иного сильного душевного волнения у СЕЙБАНОВА в момент совершения преступления, в связи с не представлением в распоряжение экспертов видеозаписи произошедших событий, несостоятельны, поскольку по смыслу п. 2 ч. 3 ст. 57 УПК РПФ эксперт вправе оценивать совокупность представленных ему материалов на предмет достаточности для проведения экспертизы, при необходимости – запрашивать дополнительные материалы. Как следует из описательно-мотивировочной части заключения, представленные органом расследования материалы были достаточны для ответа на все поставленные вопросы, а из показаний эксперта-психолога Х Л.В., данных в судебном заседании после просмотра видеозаписи, на которой отображено совершение СЕЙБАНОВЫМ преступления, следует, что содержание видеозаписи не влияет на характер сделанных ею выводов об отсутствии каких-либо признаков аффекта у подсудимого, а усмотреть состояние аффекта по видеозаписи, без непосредственного обследования подэкспертного принципиально невозможно.

Более того, из собственных показаний СЕЙБАНОВА в судебном заседании, развитых защитником в прениях со ссылками на установленные при судебном медицинском исследовании трупа Х С.Г. минимальную длину орудия, которым причинены повреждения, и установленную при осмотре орудия преступления длину его клинка, СЕЙБАНОВ, не желая наступления смерти Х С.Г., контролировал свои действия и смягчал удары ножом, не нанося их в полную силу. Осознание возможных последствий своих действий, наличия и реализация возможности контроля силы ножевых ударов и глубины погружения клинка в тело потерпевшего явно не согласуется с версией о наличии у подсудимого в этот момент аффективного состояния, свидетельствуя о ее надуманности.

Суд критически относится к представленной защитой письменной консультации (заключению) специалиста Х Д.Н. и ее же показаниям в суде, в которых она пыталась обосновать наличие признаков аффекта у подсудимого в момент совершения преступления. Суд отмечает, что мнение специалиста основано исключительно на видеозаписи преступления и сведениях, отраженных в представленной ему защитником копии вышеуказанного заключения комиссии экспертов, в отрыве от других доказательств, собранных по уголовному делу, без личного общения с подсудимым и выяснения у него вопросов, связанных с психологическим состоянием в процессе расследуемых событий. Давая оценку видеозаписи, при отсутствии звукового ряда, специалист допускает категорические суждения о характер вербальной коммуникации между СЕЙБАНОВЫМ, Х Ю.С. и Х Ю.Г., то есть заранее считает достоверными объяснения СЕЙБАНОВА, данные им в ходе экспертизы и признанные судом недостоверными, что свидетельствует о необъективности специалиста и тенденциозности сделанных им выводов. Специалист произвольно и односторонне толкует жестикуляцию и моторную деятельность участвовавших в расследуемых событиях лиц в пользу обвиняемого, при этом искажая объективно зафиксированные видеозаписью обстоятельства, в частности, неосновательно заявляя об угрожающем характере жеста Х Ю.С. в направлении СЕЙБАНОВА, делая вывод об агрессивном характере действий Х Ю.С., пытавшейся преградить рукой дорогу СЕЙБАНОВУ, направлявшемуся в сторону сидящего на лавке Х С.Г., голословно утверждая о том, что опущенный вниз нож является бесспорным признаком отсутствия намерений его применения, оставляя без внимания, что удар СЕЙБАНОВУ был нанесен Х С.Г. только после совершения подсудимым противоправных действий в отношении Х Ю.С.

При допросе в судебном заседании специалист Х Д.В. убедительных доводов, обосновывающих выводы, изложенные в исследованном заключении, не привела, однако сообщила, что Х С.Г., по ее мнению, тоже пребывал в состоянии аффекта.

Таким образом, выводы специалиста относительно психологического состояния подсудимого при совершении преступления отражают ее личное мнение, основаны на произвольной интерпретации визуально наблюдаемых действий сторон, зафиксированных на видеозаписи и в отсутствие аудиофиксации события допускающих различное толкование, фактически носят характер догадок и предположений, опровергаемых при оценке доказательств в их совокупности.

Заключение специалиста в части критики заключения комиссии экспертов <данные изъяты> от <данные изъяты> (ответ на вопрос 3) не отвечает требованиям допустимости, поскольку в соответствии со ст. 17, 87, 88 УПК РФ специалист не является субъектом проверки и оценки доказательств.

Таким образом, указанные заключение и показания специалиста не являются достаточным доказательством, подтверждающим достоверность показаний СЕЙБАНОВА об обстоятельствах преступления и состоятельность соответствующей версии защиты.

Нет у суда оснований усомниться и в правильности выводов комиссии экспертов в части установления наличия у СЕЙБАНОВА синдрома зависимости от алкоголя средней стадии (хронического алкоголизма) (<данные изъяты>), поскольку оснований сомневаться в компетентности членов комиссии, не посчитавшими необходимым воспользоваться предоставленными им правами, предусмотренными пп. 2 и 6 ст. 57 УПК РФ в части привлечения эксперта другой специальности либо отказаться от дачи заключения, выходящим за пределы специальных их знаний. Из содержания же п. 23 Порядка проведения судебно-психиатрической экспертизы, утвержденного Приказом Минздрава России от <данные изъяты> <данные изъяты>, на который ссылается защита, следует, что оценка необходимости взаимодействия с целью решения вопроса о наличии (отсутствии) у лица, в отношении которого производится судебно-психиатрическая экспертиза, психического расстройства и расстройства поведения, связанного с употреблением психоактивных веществ, с врачом-психиатром-наркологом, отнесена на смотрение эксперта (комиссии экспертов), в данном конкретном случае соответствующей необходимости не усмотревших.

Таким образом, оснований признать указанное заключение комиссии экспертов недопустимым доказательством суд не имеет, а оценивая его в совокупности с другими доказательствами обвинения, находит его выводы правильными и обоснованными.

Оснований усмотреть в действиях СЕЙБАНОВА смягчающее обстоятельство – противоправное поведение потерпевшего, послужившее поводом к совершению преступления, суд не усматривает, поскольку судом установлено, что ни Х С.Г., ни Х Ю.С. каких-либо противоправных действий в отношении СЕЙБАНОВА не совершали. Замечание относительно нецензурной брани в адрес собаки потерпевших было сделано Х Ю.С. СЕЙБАНОВУ правомерно и обоснованно, а нанесенный Х С.Г. удар в голову СЕЙБАНОВА был вызван совершением последним противоправных действий в отношении Х Ю.С. и был направлен на их пресечение. Оказанное Х С.Г. физическое воздействие на СЕЙБАНОВА в конкретной сложившейся ситуации, с учетом агрессивного поведения СЕЙБАНОВА и наличия у него ножа в руке, не являлось излишним и не адекватным по своему характеру, что объективно подтверждается также и отсутствием у СЕЙБАНОВА каких-либо телесных повреждений, нанесенных ему Х С.Г., что отражено в исследованной по ходатайству защиты справке из травматологического пункта от <данные изъяты>.

Эти же обстоятельства опровергают версию защиты о том, что ножевые удары Х С.Г. были нанесены СЕЙБАНОВЫМ в рамках самозащиты, исключают возможность расценить действия СЕЙБАНОВА, как самооборону, в том числе и с нарушением ее пределов, с освобождением СЕЙБАНОВА от уголовной ответственности по данному основанию либо квалификации его действий по ч. 1 ст. 108 УК РФ.

Кроме того, суд отмечает, что версия о самообороне, подразумевающей осознание обороняющимся лицом наличия посягательства и его опасности, противоречит одновременно высказанной защитой версии о пребывании СЕЙБАНОВА в состоянии аффекта, поскольку для преступлений, совершенных в состоянии сильного душевного волнения, характерно причинение вреда потерпевшему не с целью защиты и, следовательно, не в состоянии необходимой обороны. Данное обстоятельство дает суд дополнительные, помимо вышеизложенных, основания для признания обеих версий несостоятельными.

Суд также критически относится к показаниям СЕЙБАНОВА в судебном заседании в части заявления о том, что он не предвидел наступления смерти потерпевшего и не желал наступления данных последствий, поскольку наличие у СЕЙБАНОВА умысла на убийство Х С.Г. подтверждается как обстоятельствами конфликта между подсдуимым и потерпевшими, так и объективным характером действий подсудимого, который целенаправленно имевшимся при нем ножом, размеры клинка которого позволяют обеспечить нанесение проникающих ранений во внутренние полости тела человека, умышленно нанес им Х С.Г. в верхнюю часть туловища четырнадцать ударов, подавляющее большинство которых сосредоточено в местах локализации жизненно важных органов, в связи с чем в силу возраста и жизненного опыта не мог не осознавать неизбежность наступления смерти Х С.Г. в результате своих действий.

Суд считает полностью доказанным и подтвержденным материалами уголовного дела, что преступление совершено СЕЙБАНОВЫМ из хулиганских побуждений. Так, суд не может признать существенным поводом к возникновению конфликта лай собаки, которая в силу своего размера и находясь на поводке, не могла представлять какой-либо потенциальной или действительной опасности для подсудимого, и замечание, сделанное СЕЙБАНОВУ Х Ю.С. в связи с последующим поведением подсудимого. Обстоятельства уголовного дела позволяют сделать однозначный вывод о том, что СЕЙБАНОВ использовал данные обстоятельства, как малозначительный повод к созданию конфликтной ситуации, и рассчитывал на применение в ходе ее развития насилия к ранее не известным ему лицам, что подтверждается извлечением и демонстрацией ножа, неадекватными и необоснованными действиями в отношении Х Ю.С., которая, как следует из ее показаний и объективно подтверждено видеозаписью происходивших событий, пыталась преградить дорогу СЕЙБАНОВУ из Х С.Г., сама в активный телесный контакт с подсудимым не вступала и какого-либо физического воздействия на него не оказывала, применением ножа в отношении Х С.Г. фактически одномоментно с действиями последнего, направленными на защиту Х Ю.С., что свидетельствует о заранее имевшейся готовности СЕЙБАНОВА реализовать умысел на убийство. При этом инкриминированные действия совершены СЕЙБАНОВЫМ в общественном месте, открытом для доступа и обозрения неограниченному кругу лиц, в отношении невооруженных лиц, в том числе в отношении женщины, отдыхавших во дворе жилого дома, в ответ на правомерное замечание по поводу грубой нецензурной брани по малозначительному поводу. Указанное поведение СЕЙБАНОВА выражало явное неуважение к обществу и общепринятым нормам морали, представляло собой открытый вызов общественному порядку и обусловлено желанием противопоставить себя окружающим, продемонстрировать пренебрежительное отношение к ним.

К иным доводам защиты, высказанным в ходе судебных прений защитником подсудимого, фактически пытавшегося переложить ответственность за совершенное СЕЙБАНОВЫМ преступление на Х С.Г. и Х Ю.С., которые, по мнению защиты, умышленно из хулиганских побуждений спровоцировали конфликт, преградив СЕЙБАНОВУ свободный проход и натравив на СЕЙБАНОВА собаку, оскорбив его, в том числе по мотивам национальной розни, и напали на СЕЙБАНОВА с целью причинения ему вреда, суд также относится критически, поскольку они основаны исключительно на показаниях СЕЙБАНОВА, признанных судом недостоверными, и произвольном толковании видеозаписи с искажением ее содержания, приведенного выше по тексту приговора и полностью соответствующего показаниям Х Ю.С., а в остальном носят общетеоретический, умозрительный и фантазийный характер.

С учетом изложенного, органами предварительного следствия и государственным обвинителем обоснованно усмотрен в действиях СЕЙБАНОВА квалифицирующий признак убийства – совершение данного преступления из хулиганских побуждений, а содеянное подсудимым верно квалифицировано по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Каких-либо сомнений в виновности СЕЙБАНОВА суд не имеет, оснований для квалификации его действий по менее строгой норме уголовного закона либо его оправдания полностью или в части не усматривает.

Показания Х Е.А., заявленной в качестве свидетеля обвинения, однако не являвшейся очевидцем расследуемых событий и осведомленной о произошедшем от третьих лиц, суд учитывает при назначении наказания в части, касающейся положительной оценки свидетелем личности подсудимого.

С учетом изложенных в подробно исследованном выше заключении комиссии экспертов <данные изъяты> от <данные изъяты> сведений о психическом состоянии СЕЙБАНОВА в период времени, относящийся к инкриминированному деянию и на день проведения экспертизы, а также поведения СЕЙБАНОВА в судебном заседании, в ходе которого подсудимый вступал в адекватный речевой контакт, проявлял поведение, соответствующее обстановке, как самостоятельно, так и с помощью защитника реализовывал свои процессуальные права, давал развернутые показания в рамках выдвинутой версии, суд признает СЕЙБАНОВА полностью вменяемым и способным нести уголовную ответственность за содеянное.

Заявление СЕЙБАНОВА от <данные изъяты> на имя начальника <данные изъяты> ОП УМВД России по <данные изъяты> городскому округу (том 1, л. д. 58), суд не считает возможным использовать в качестве доказательства виновности СЕЙБАНОВА, поскольку оно составлено в отсутствие защитника, без разъяснения СЕЙБАНОВУ прав, предусмотренных ст. 51 Конституции РФ, ст. 46-47 УПК РФ, напротив, содержит сведения о предупреждении СЕЙБАНОВА об уголовной ответственности за заведомо ложный донос по ст. 306 УК РФ, что несовместимо с содержанием документа и потенциальным процессуальным статусом СЕЙБАНОВА на момент его явки в орган внутренних дел. Вместе с тем, поскольку СЕЙБАНОВ и его защитник не отрицают факт добровольности составления указанного документа и не оспаривают достоверность изложенных в нем сведений, а материалы уголовного дела не содержат каких-либо подтверждений того, что до принятия заявления лицо, совершившее убийство Х С.Г., было известно правоохранительным органам, суд расценивает данные действия СЕЙБАНОВА, как явку с повинной, а заявление СЕЙБАНОВА использует в качестве доказательства со стороны защиты, подтверждающее наличие соответствующего смягчающего наказание обстоятельства.

При назначении наказания суд в соответствии с ч. 3 ст. 60 УК РФ учитывает характер и степень общественной опасности содеянного; отсутствие в действиях СЕЙБАНОВА обстоятельств, отягчающих наказание; помимо явки с повинной, также и такие обстоятельства, смягчающие наказание, как частичное признание вины, выраженное раскаяние в содеянном, активное способствование раскрытию и расследованию преступления, которое выразилось в указании не известного органам расследования места нахождения орудия преступления – ножа, выброшенного СЕЙБАНОВЫМ по пути следования от места совершения преступления, принятие мер к заглаживанию вреда, причиненного преступлением, заключающееся в направлении при посредничестве родственников посредством почтового перевода потерпевшей Х Ю.С. денежной компенсации расходов, пронесенных последней на погребение Х С.Г., наличие у виновного двоих малолетних детей; сведения о личности подсудимого, который ранее не судим, не состоит на учете в психоневрологическом и наркологическом диспансерах, однако имеет синдром зависимости от алкоголя средней стадии (хронический алкоголизм) (<данные изъяты>), удовлетворительно характеризуется по месту жительства органами внутренних дел, положительно - по последним местам работы и близкими родственниками, оказывает поддержку престарелой матери; влияние назначенного наказания на исправление подсудимого, условия жизни его семьи.

Учитывая изложенное, суд назначает СЕЙБАНОВУ наказание в виде лишения свободы, в пределах санкции ч. 2 ст. 105 УК РФ, с дополнительным наказанием в виде ограничения свободы, предусмотренного санкцией указанной нормы уголовного закона в качестве обязательного.

Поскольку санкцией ч. 2 ст. 105 УК РФ предусмотрены наказания в виде пожизненного лишения свободы и смертной казни, с учетом ч. 3 ст. 62 УК РФ оснований для применения в отношении подсудимого положений ч. 1 ст. 62 УК РФ при назначении ему наказания не имеется.

Не усматривает суд и оснований для применения в отношении СЕЙБАНОВА положений ст. 64 УК РФ, ч. 6 ст. 15 УК РФ, а также для замены наказания в виде лишения свободы принудительными работами порядке ч. 2 ст. 531 УК РФ, поскольку установленные смягчающие обстоятельства не оказывают принципиального влияния на характер и степень общественной опасности содеянного и в достаточной степени учитываются судом при определении размера наказания СЕЙБАНОВУ.

Применение в отношении СЕЙБАНОВА положений ст. 73 УК РФ суд считает невозможным, с учетом обстоятельств уголовного дела и сведений о личности подсудимого, поскольку цели и задачи уголовного наказания, установленные ч. 2 ст. 43 УК РФ, могут быть достигнуты лишь при реальном отбывании СЕЙБАНОВЫМ наказания в местах изоляции от общества.

Отбывание основного наказания в виде лишения свободы подсудимым СЕЙБАНОВЫМ подлежит в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 58 УК РФ в исправительной колонии строгого режима.

Мера пресечения подсудимому СЕЙБАНОВУ - заключение под стражу должна быть сохранена до вступления настоящего приговора в законную силу.

В счет отбытого подсудимым наказания подлежит время со дня его задержания <данные изъяты> до вступления приговора в законную силу в соответствии с п. «а» ч. 31 ст. 72 УК РФ – из расчета 1 день содержания под стражей за 1 день лишения свободы.

Гражданские иски потерпевших Х Ю.С. и Х А.С. о взыскании с подсудимого СЕЙБАНОВА компенсации морального вреда, причиненного преступлением, суд в соответствии со ст. 1100 - 1101 ГК РФ находит подлежащим удовлетворению, несмотря на не признание исков подсудимым, поскольку факт совершения преступления подсудимым и виновность последнего суд считает полностью доказанным, а понесение потерпевшими - гражданскими истцами нравственных страданий и переживаний в связи с потерей мужа и отца в результате преступных действий подсудимого должным образом мотивировано в исковых заявлений и показаниях потерпевших и не вызывает у суда сомнений. Вместе с тем, размер запрашиваемой компенсации суд находит подлежащим снижению с учетом семейного и материального положения подсудимого – гражданского ответчика и исполнимости приговора в данной части. Конкретные суммы компенсации суд устанавливает исходя из обстоятельств совершенного преступления и фактического участия потерпевших в расследуемых событиях.

Требования гражданского истца – потерпевшей Х Ю.С. о взыскании с подсудимого компенсации имущественного вреда, причиненного преступлением, в виде расходов на организацию похорон Х С.Г., фактически признанные подсудимым и подтвержденные материалами уголовного дела, суд в соответствии со ст. 1064 ГК РФ удовлетворяет в полном объеме. Вопрос о фактическом исполнении приговора в данной части с учетом пояснений Х Ю.С. о не получении перевода на соответствующую сумму и ограниченности срока его хранения в предприятии почтовой связи, связи, относится к компетенции судебных приставов-исполнителей.

В соответствии со ст. ст. 81-82 УПК РФ, признанные вещественными доказательствами личные вещи СЕЙБАНОВА и Х С.Г. подлежат возвращению законным владельцам, при не востребовании – уничтожению, биологические образцы указанных лиц, кожные лоскуты с ранами, а также нож, выступивший орудием преступления – уничтожению, компакт-диски, хранящиеся в уголовном деле – хранению по прежнему месту.

На основании изложенного, руководствуясь ст. ст. 307, 308 и 309 УПК РФ, суд

П Р И Г О В О Р И Л:

СЕЙБАНОВА МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА признать виновным в совершении преступления, предусмотренного п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ, и назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок 14 лет 10 месяцев, с ограничением свободы на срок 1 год 6 месяцев, с отбыванием основного наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии строгого режима.

Установить СЕЙБАНОВУ МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ при исполнении дополнительного наказания в виде ограничения свободы следующие ограничения:

не изменять места жительства без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы;

не выезжать за пределы территории муниципального образования;

не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в указанных мероприятиях.

Возложить на СЕЙБАНОВА МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА обязанность являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденными наказания в виде ограничения свободы, ежемесячно два раза в месяц для регистрации.

Указанные ограничения действуют в пределах того муниципального образования, где осужденный будет проживать после отбывания лишения свободы. Исходя из положений части 3 статьи 471 УИК РФ наименование муниципального образования будет определяться той уголовно-исполнительной инспекцией, в которой осужденный должен будет встать на учет в соответствии с предписанием, полученным при освобождении из учреждения, в котором он отбывал лишение свободы.

Меру пресечения СЕЙБАНОВУ МИХАИЛУ АЛЕКСАНДРОВИЧУ до вступления приговора в законную силу оставить прежнюю – заключение под стражу.

Срок отбывания СЕЙБАНОВЫМ МИХАИЛОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ основного наказания в виде лишения свободы исчислять со дня вступления настоящего приговора в законную силу.

Зачесть в срок отбытого СЕЙБАНОВЫМ МИХАИЛОМ АЛЕКСАНДРОВИЧЕМ основного наказания в виде лишения свободы время его содержания под стражей в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства с <данные изъяты> до вступления настоящего приговора в законную силу из расчета, произведенного в соответствии с п. «а» ч. 31 ст. 72 УК РФ.

Гражданские иски потерпевших Х Ю.С. и Х А.С. о возмещении морального вреда удовлетворить частично, потерпевшей Х Ю.С. о взыскании компенсации имущественного вреда – полностью.

Взыскать с СЕЙБАНОВА МИХАИЛА АЛЕКСАНДРОВИЧА:

в пользу Х Х Х – в счет компенсации морального вреда, причиненного преступлением - 2000000 (два миллиона) руб. 00 коп., в счет возмещения имущественного вреда – 20250 (двадцать тысяч двести пятьдесят) руб. 00 коп.;

в пользу Х Х Х – в счет компенсации морального вреда, причиненного преступлением, 1000000 (один миллион) руб. 00 коп.

В соответствии со ст.ст. 81-82 УПК РФ, по вступлении приговора в законную силу вещественные доказательства по уголовному делу:

хранящиеся в материалах уголовного дела два оптических диска - хранить в уголовном деле;

хранящиеся в камере хранения вещественных доказательств СО по <данные изъяты> ГСУ СК России по <данные изъяты> кофту, брюки, носок, футболку Х С.Г. – передать Х Ю.С., при не востребовании – уничтожить; спортивные брюки «<данные изъяты>», спортивную кофту «<данные изъяты>» – возвратить законному владельцу СЕЙБАНОВУ М.А. либо иному указанному им лицу, при не востребовании – уничтожить; смыв вещества с лавки и асфальта, образец крови Х С.Г., образец буккального эпителия СЕЙБАНОВА М.А., складной нож, кожные лоскуты с ранами – уничтожить.

Приговор может быть обжалован в апелляционном порядке в соответствии с требованиями главы 45.1 УПК РФ, в судебную коллегию по уголовным делам I Апелляционного суда общей юрисдикции с подачей жалобы через Московский областной суд в течение пятнадцати суток со дня его провозглашения, осужденным, содержащимся под стражей – в тот же срок со дня вручения копии приговора.

В случае подачи апелляционной жалобы осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении уголовного дела судом апелляционной инстанции, о чем должно быть указано в апелляционной жалобе.

Председательствующий: Р.Г. Измайлов

Свернуть

№ 55-1318/2024

Судья Измайлов Р.Г.

АПЕЛЛЯЦИОННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ

11 октября 2024 г. г. Москва

Судебная коллегия по уголовным делам Первого апелляционного суда общей юрисдикции в составе:

председательствующего судьи Кондаковой Е.Н.,

судей Михеевой З.В. и Курохтина С.В.,

при секретаре судебного заседания Разумовской Н.П.,

с участием прокурора Горик С.В.,

осужденного <данные изъяты>,

защитника – адвоката Орлова С.В.,

потерпевших <данные изъяты>

рассмотрела в открытом судебном заседании уголовное дело по апелляционным жалобам осужденного ФИО1, его защитников – адвокатов ФИО9, ФИО14 на приговор <адрес> областного суда от ДД.ММ.ГГГГ, которым

ФИО1, родившийся ДД.ММ.ГГГГ в <адрес>, гражданин Российской Федерации, несудимый,

осужден по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ к лишению свободы на срок 14 лет 10 месяцев, с ограничением свободы на срок 1 год 6 месяцев, с отбыванием основного наказания в виде лишения свободы в исправительной колонии строгого режима, с установлением в соответствии с ч. 1 ст. 53 УК РФ следующих ограничений: не изменять места жительства без согласия специализированного государственного органа, осуществляющего надзор за отбыванием осужденным наказания в виде ограничения свободы; не выезжать за пределы территории муниципального образования; не посещать места проведения массовых и иных мероприятий и не участвовать в указанных мероприятиях, а также возложена обязанность являться в специализированный государственный орган, осуществляющий надзор за отбыванием осужденным наказания в виде ограничения свободы, ежемесячно д...

Показать ещё

...ва раза в месяц для регистрации.

Установлено действие ограничений в пределах муниципального образования, где осужденный будет проживать после отбывания лишения свободы, наименование муниципального образования будет определяться уголовно-исполнительной инспекцией, в которой осужденный должен будет встать на учет в соответствии с предписанием, полуденным при освобождении из учреждения, в котором он отбывал лишение свободы.

Мера пресечения ФИО1 до вступления приговора в законную силу оставлена в виде заключения под стражу.

Срок отбывания ФИО1 основного наказания в виде лишения свободы исчислен со дня вступления приговора в законную силу.

В срок отбытого ФИО1 основного наказания в виде лишения свободы зачтено время его содержания под стражей в ходе предварительного следствия и судебного разбирательства с ДД.ММ.ГГГГ до вступления приговора в законную силу из расчета, произведенного в соответствии с п. «а» ч. 3.1 ст. 72 УК РФ.

Гражданские иски потерпевших Потерпевший №1 и Потерпевший №2 о возмещении морального вреда удовлетворены частично, а потерпевшей Потерпевший №1 о возмещении имущественного ущерба удовлетворен полностью. С ФИО1 взыскано: в пользу Потерпевший №1 в счет компенсации морального вреда, причиненного преступлением, 2 000 000 рублей, в счет возмещения имущественного ущерба - 20 250 рублей, в пользу Потерпевший №2 в счет компенсации морального вреда, причиненного преступлением, 1 000 000 рублей.

Разрешен вопрос о вещественных доказательствах.

Заслушав доклад судьи ФИО16, выслушав мнение сторон, защитника, осужденного, прокурора, судебная коллегия,

установила:

ФИО1 осужден за убийство, то есть умышленное причинение смерти другому человеку из хулиганских побуждений.

Преступление совершено при обстоятельствах, подробно изложенных в приговоре суда.

В апелляционной жалобе и дополнениях к ней осужденный ФИО1 выражает несогласие с приговором, считая его незаконным, необоснованным, несправедливым, просит переквалифицировать его действия на ч. 4 ст. 111 или ч. 1 ст. 105 УК РФ, снизить размер назначенного наказания и компенсации морального вреда. Указывает, что выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствуют фактическим обстоятельствам дела, не подтверждены исследованными доказательствами, а назначенное ему наказание не соответствует сведениям о его личности.

Полагает, что длительный срок назначенного наказания лишает его возможности заботится о его несовершеннолетних детях, матери, пенсионного возраста, имеющей хронические заболевания.

Утверждает, что его право на защиту было нарушено, поскольку председательствующий прервал его выступление с последним словом, указав на расхождение его позиции с защитником и на необходимость определиться с позицией. В результате этого он был вынужден согласиться с позицией защитника, которая противоречила его позиции. Выражает несогласие с действиями председательствующего, который не возобновил судебное следствие и не предоставил время для согласования позиции с защитником.

В апелляционной жалобе и дополнении к ней защитник ФИО9 просит приговор отменить, ФИО1 оправдать по обвинению в совершении преступления, предусмотренного п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ, в связи с отсутствием в его действиях состава преступления, в удовлетворении требований о компенсации морального вреда отказать; если суд не сочтет возможным оправдать ФИО1, просит смягчить назначенное ему наказание, которое является чрезмерно суровым. Считает приговор суда незаконным, несправедливым, выводы суда, изложенные в приговоре, не соответствующими фактическим обстоятельствам уголовного дела.

Полагает, что суд первой инстанции не принял во внимание: наличие у потерпевших ФИО17 судимости, привлечение ФИО18 в качестве подозреваемого в совершении разбойного нападения, при отсутствии сведений о прекращении в отношении него уголовного дела по реабилитирующим основаниям; нахождение потерпевших в состоянии алкогольного опьянения в общественном месте и распитие ими алкогольных напитков; противоправное поведение ФИО19, которая направлявшей на него собаку, которая атаковала его подзащитного, пытаясь укусить за ногу; национальную принадлежность ФИО1, родившегося в русско-татарском браке и чувствительного к нападкам на межнациональной почве; его оскорбления потерпевшими с применением нецензурной брани, свидетельствующие о неприязненном отношение к нему по национальному признаку; психо-физиологическую реакцию ФИО1 на оскорбления, о чем поясняла потерпевшая Потерпевший №1

Давая свою оценку показаниям осужденного и потерпевших, утверждает, что действия потерпевших носили противоправный групповой характер, от которых его подзащитный вынужден был защищаться. Достав из кармана складной нож, его подзащитный не допускал возможности его применения, поскольку направлял его в землю, тогда как потерпевшая Потерпевший №1 первая оттолкнула осужденного, а ФИО10 нанес ему серию из пяти ударов в область головы.

Обращает внимание на то, что ФИО1 не имел умысла на причинение смерти ФИО10, ударов ножом в полную силу не наносил, во время защиты от нападения потерпевших находился в состоянии сильного душевного волнения, вызванного их противоправными действиями и тяжкими оскорблениями.

В обоснование своей позиции автор жалобы ссылается на содержание видеозаписи с места происшествия, давая ей собственную оценку, указывает на необоснованность отказа суда в назначении судебной видео-технической экспертизы.

Полагает, что суд без экспертного заключения не вправе был указывать обстоятельства, обнаруженные при просмотре видеозаписи, в том числе взаимное расположение осужденного и потерпевших.

Обращает внимание на то, что при назначении следователем судебной психолого-психиатрической экспертизы в распоряжение экспертов видеозапись исследуемых событий не передавалась; на пояснения допрошенной в судебном заседании эксперта-психолога ФИО11 о том, что у неё отсутствует квалификация и опыт работы, необходимые для психологического исследования информационных материалов. Полагает, что при указанных обстоятельствах суд необоснованно отказал в вызове для допроса экспертов-психиатров и в назначении повторной психолого-психиатрической экспертизы.

Кроме того, ссылается на первоначальные показания Потерпевший №1, которая скрыла происшествие с собакой, обстоятельства, ставшие мотивом, побудившим ФИО1, развернуться, и направится в сторону ее мужа, а также факт применения ею физического насилия в отношении ФИО1.

Полагает, что суд необоснованно проигнорировал расхождения в показания Потерпевший №1 на ее допросе, очной ставке с ФИО1, и в суде.

Одновременно ссылается на показания эксперта-психолога ФИО11, согласно которым нарушение речевой деятельности во время конфликта является дополнительным признаком аффекта.

Обращает внимание на показания медиков бригады скорой помощи ФИО12, ФИО13, которые сообщили что супруга пострадавшего поясняла, что она во всём виновата.

Приводит ссылки на статьи, опубликованные на страницах телеканала <данные изъяты> в социальной сети <данные изъяты>, новостного агрегатора <данные изъяты>, в которых указывается на национальность лица, совершившего убийство во дворе дома.

Полагает, что суд ошибочно отверг позицию защиты о противоправном поведении Потерпевший №1 в виде оскорбительного приставания к ФИО1.

Указывает, что эксперты-психиатры вышли за пределы своей профессиональной компетенции, поставив ФИО1 наркологический диагноз – алкоголизм.

Полагает назначенное ФИО1 наказание при условии установления судом смягчающих обстоятельств и отсутствия отягчающих наказание обстоятельств несправедливым, чрезмерно суровым.

В дополнительной апелляционной жалобе защитник ФИО14 выражает несогласие с приговором, считает его незаконным, необоснованным, вынесенным с нарушением права ФИО1 на защиту. Утверждает, что действия ФИО1 квалифицированы без учета разъяснений, содержащимися в п. 12 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации "О судебной практике по делам об убийстве" от ДД.ММ.ГГГГ, просит приговор суда в отношении ФИО1 отменить и переквалифицировать его действия на ч. 4 ст. 111 УК РФ.

В обоснование своих доводов защитник ФИО20 ссылается на обстоятельства и основания, аналогичные изложенным в апелляционных жалобах осужденного ФИО1

Оспаривая наличие у осужденного хулиганского мотива, указывает на противоречивый и необоснованный вывод суда о наличии незначительного повода, который явился причиной совершенного преступления. При этом, ссылаясь на содержание приговора и, давая собственную оценку доказательствам, указывает на наличие двух разных конфликтов, формально связанных между собой, а именно между осужденным и Потерпевший №1, окончанием которого явилось физическое воздействие ФИО1 на Потерпевший №1 и между осужденным и потерпевшим ФИО10, возникшим мгновенно на фоне внезапно возникшей личной неприязни, последствием которого явилось совершение указанного выше преступления.

Утверждает, что инициатором конфликта осужденного с потерпевшими Потерпевший №1 являлась потерпевшая Потерпевший №1, оскорбившая ФИО1; отмечает, что ФИО1 нанес удары ножом ФИО10 только после того, как тот ударил его по голове.

Показания ФИО1 о том, что он не имел умысла на лишение жизни ФИО10, не предвидел наступления смерти потерпевшего и не желал ее наступления.

На апелляционные жалобы осужденного ФИО1 и его защитника ФИО9 принесены возражения заместителем прокурора <адрес> ФИО15, потерпевшими Потерпевший №2, Потерпевший №1, в которых они, указывая на несостоятельность доводов апелляционных жалоб, просят приговор суда в отношении ФИО1 оставить без изменения, а апелляционные жалобы – без удовлетворения.

Проверив материалы уголовного дела, выслушав стороны, осужденного ФИО1 и его защитника – адвоката ФИО21 поддержавших, поданные ими апелляционные жалобы и не поддержавших апелляционные жалобы защитника – адвоката ФИО22; прокурора и потерпевших, возражавших против удовлетворения апелляционных жалоб, просивших оставить приговор суда без изменения, а апелляционных жалобы – без удовлетворения, обсудив доводы апелляционных жалоб и возражений, судебная коллегия приходит к следующему.

Судебное разбирательство по данному уголовному делу проведено в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, а также с соблюдением принципов непосредственности, устности и гласности, с соблюдением прав участников уголовного судопроизводства.

Нарушение прав осужденного ФИО1 на защиту, в том числе при выступлении с последним словом, судебной коллегией не установлено. Позиции осужденного ФИО1 и его защитника ФИО23 принимавшего участие в суде первой инстанции, не являлись противоречивыми, о чем свидетельствует протокол судебного заседания. Выступая в последнем слове осужденный ФИО1 поддержал позицию защитника, при этом он не был ограничен в продолжительности выступления, и имел возможность довести до суда свою позицию. Действия председательствующего, обратившего внимание осужденного на позицию защитника, не противоречили требованиям уголовно-процессуального закона. Учитывая, что осужденный ФИО1 поддержал позицию защитника, оснований для возобновления судебного следствия, как об этом указывает сторона защиты, не имелось.

Доводы осужденного и его защитника ФИО24 о вынужденных действиях осужденного по поддержанию позиции защитника при выступлении с последним словом являются голословными и опровергаются содержанием протокола судебного заседания и аудиозаписи судебного заседания, каких-либо данных, свидетельствующих о вынужденном характере действий осужденного, в материалах дела не имеется.

Судебная коллегия отмечает, что позиция осужденного ФИО1 при даче показаний и при выступлении в судебных прениях и позиция защитника при выступлении в судебных прениях не являлась противоречивой. Не оспаривая фактическое причинение осужденным потерпевшему ФИО10 ножевых ранений, от которых наступила его смерть, и осужденный и его защитник указывали на отсутствие у осужденного умысла на убийство, утверждая, что мотивом его действий явилось противоправное поведении потерпевших, которые его оскорбляли, грубо высказываясь о его национальности, что вызвало у него сильное душевное волнение, а примененное в отношении него насилие, вынудило его защищаться.

Давая оценку этим показаниям осужденного ФИО1 и доводам стороны защиты, суд обоснованно отверг их, расценив их как избранную осужденным версию, как способ избежать соразмерной ответственности за содеянное.

Все доводы осужденного и его защитника в суде первой инстанции были предметом тщательной проверки и анализа суда первой инстанции, что подтверждается содержанием приговора и протокола судебного заседания.

На основании представленных и исследованных судом доказательств суд пришел к обоснованному выводу о том, что осужденный ФИО1 совершил умышленное убийство ФИО10 из хулиганских побуждений. Суд правильно установил фактические обстоятельства совершенного преступления, признав, что осужденный ФИО1, используя малозначительный повод – неожиданный лай собаки и сделанное в его адрес потерпевшей Потерпевший №1 обоснованное замечание, достал имеющийся при нем нож, оттолкнул пытавшуюся ему воспрепятствовать потерпевшую, и когда ФИО10 пытался остановить его противоправное поведение, ударив осужденного один раз кулаком в лицо, осужденный в этот же момент нанес ФИО10 14 ударов ножом в область туловища и левой руки.

Выводы суда о виновности ФИО1 в инкриминируемом ему преступлении при обстоятельствах, установленных в судебном заседании и изложенных в приговоре, основаны на совокупности исследованных доказательств.

Так, из показаний потерпевшей Потерпевший №1 следует, что она и ее муж ФИО10 выгуливали собаку, когда они находились около подъезда, их собака породы «чихуахуа» залаяла на проходящего мимо ФИО1, который выругался нецензурными словами, на что она (Потерпевший №1) сделала ему замечания, после чего ФИО1 развернувшись стал грубо нецензурно выражаться, ее муж произнес одну фразу: «Какие-то проблемы брат?» После чего ФИО1 подошел, достал из кармана сложенный нож, раскрыл его, она стала преграждать ему дорогу к мужу, говоря осужденному, что так себя на улице не ведут, тогда ФИО1 ударил ее, отчего она упала на землю. В результате действий ФИО1 ее муж встал с лавочки и ударил один раз рукой в лицо ФИО1, который стал наносит ее мужу ФИО10 удары ножом в область живота, несмотря на то, что ее муж пытался отойти, ФИО1 продолжал идти за ним и наносить удары, всего она видела не менее 10 ударов. Никаких оскорбительных выражений, в том числе относительно национального происхождения, ни она, ни ее муж в адрес ФИО1 не высказывали.

Доводы защитника ФИО26 со ссылкой на показания сотрудников скорой помощи ФИО25 о том, что Потерпевший №1 винила себя за произошедшее, не свидетельствуют о недостоверности ее показаний, поскольку из показаний Потерпевший №1 следует, что она винила себя за сделанное осужденному замечание, когда он выругался нецензурно в адрес собаки.

Вопреки доводам стороны защиты, отсутствие в первоначальных показаниях потерпевшей сведений о том, что осужденный выругался нецензурно в адрес их собаки, а также о том, что она за капюшон пыталась осужденного оттащить, не свидетельствует о недостоверности ее показаний. В судебном заседании потерпевшая пояснила, что это обусловлено ее шоковым состоянием.

Судебная коллегия не находит оснований сомневаться в достоверности показаний потерпевшей Потерпевший №1, поскольку она являлась очевидцем совершенного преступления, ее показания последовательны, существенных противоречий не имеют, получены в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона, она предупреждалась об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, каких-либо оснований для оговора осужденного не установлено, показания Потерпевший №1 полностью согласуются с другими исследованными в ходе судебного заседания доказательствами, в том числе с:

- протоколом осмотра записей с камер видеонаблюдения с места совершения преступления, на которых зафиксированы обстоятельства произошедшего, хронология событий и действия потерпевших и осужденного;

- показаниями свидетеля ФИО28 который вечером, возвращаясь домой у подъезда обнаружил женщину, которая была в слезах и мужчину, который был ранен, по просьбе женщины он вызвал скорую помощь;

- показаниями свидетелей ФИО27 (сотрудники ППСП ФИО35 ОП) прибывших на место происшествия по вызову, обнаруживших женщину и мужчину, у которого были ножевые ранения, находившегося в тяжелом состоянии, но в сознании, при этом пояснили, что женщина подробно описала обстоятельства произошедшего;

- показаниями свидетеля ФИО29 осужденного), которая охарактеризовав осужденного положительно, пояснила, что со слов супруги брата узнала о том, что ФИО1 убил человека, у ее брата последнее время было тяжелое положение его уволили с работы, он переходил на новое место, незадолго до произошедшего поругался с женой, стал употреблять спиртное;

- заключением эксперта №, которым установлено причинение ФИО10 14 ножевых ранений грудной клетки и левого плеча, которые в совокупности квалифицируются как тяжкие телесные повреждения, осложнившиеся малокровием внутренних органов, коллапсом легких, дыхательной недостаточностью 2 ст., гиповолемическим шоком тяжелой степени, острой постгеморрогической анемией, повлекшие его смерть;

- заключением эксперта №, из которого следует, что при проведении молекулярно-генетического исследования установлено, что на клинке ножа, изъятого при осмотре места происшествия, на спортивных брюках и кофте ФИО1 обнаружены следы крови, принадлежащей ФИО10

В приговоре дана оценка всем исследованным в судебном заседании доказательствам с точки зрения их допустимости, достоверности и в их совокупности достаточности для признания осужденного ФИО1 виновным в содеянном и квалификации его действий.

Ходатайства, заявленные сторонами в ходе судебного разбирательства, судом разрешены в соответствии с требованиями закона, по ним судом приняты решения, каких-либо сведений о нарушении принципов равенства и состязательности сторон не имеется.

Суд обоснованно отказал стороне защиты в проведении видео-технической экспертизы по записям, сделанным с камер видеонаблюдения с места совершения преступления, поскольку каких-либо обоснованных оснований для проведения данного экспертного исследования защитником не приведено, проведение указанной экспертизы не является обязательным. Осужденным не оспаривалось, что на видеозаписи запечатлены события совершенного преступления. Вопреки доводам защитника, суд, непосредственно исследовав запись с камер видеонаблюдения, вправе без проведения экспертного исследования дать оценку зафиксированных на видеозаписи обстоятельствам, в том числе с учетом совокупности всех представленных доказательств.

Суд первой инстанции пришел к правильному выводу об отсутствии каких-либо оснований, свидетельствующих о нахождении осужденного ФИО1 при совершении указанного преступления в состоянии аффекта.

Согласно заключению экспертов №, проводивших амбулаторную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, ФИО1 хроническим психическим расстройством, слабоумием или иным болезненным состоянием психики, которое лишало бы его способности осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий в период, относящийся к инкриминируемому ему деянию, не страдал. У ФИО1 имеется синдром зависимости от алкоголя средней стадии. Об этом свидетельствуют данные анамнеза о систематическом злоупотреблении подэкспертным алкоголем в форме псевдозапоев с постепенным нарастанием толерантности, видоизменением картины алкогольного опьянения с преобладанием раздражительности, вспыльчивости и агрессивности к окружающим, что подтверждается данными обследования. ФИО1 в момент совершения инкриминируемого ему деяния не находился в состоянии аффекта или ином эмоциональном состоянии, которые могли существенно повлиять на его сознание и психическую деятельность. Об этом свидетельствуют отсутствие для такого состояния феноменологии эмоциональной реакции с выраженными изменениями сознания и поведения.

Из показаний эксперта Гладких, следует, что в ходе психологического исследования личности осужденного ФИО1, нахождение ФИО1 в состоянии аффекта в момент совершения преступления не установлено, представленных материалов и результатов обследования было достаточно для указанных выводов. После просмотра видеозаписи с места совершения преступления эксперт Гладких подтвердила свои выводы об отсутствии у осужденного в момент совершения преступления состояния аффекта или иного психо-эмоционального состояния.

Учитывая изложенное, непредставление экспертам видеозаписи на законность выводов комиссии экспертов не влияет.

Оснований сомневаться в достоверности выводов комиссии экспертов и показаний эксперта судебная коллегия не находит. Экспертиза проведена в соответствии с требованиями уголовно-процессуального закона и Федерального закона от ДД.ММ.ГГГГ №73-ФЗ «О государственной судебно – экспертной деятельности в Российской Федерации», экспертами, которые обладали соответствующими познаниями, предупреждались об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ, о чем указано в заключении. Выводы комиссии экспертов обоснованы, в заключении приведены методики, которые использовали эксперты для ответов на поставленные перед ними вопросы.

Вопреки доводам апелляционной жалобы защитника ФИО30 суд обоснованно отказал стороне защиты в удовлетворении ходатайства в вызове экспертов-психиатров и проведении повторной психолого-психиатрической экспертизы ввиду отсутствия для этого оснований.

Суд обоснованно не принял в качестве доказательства, представленное защитой заключение специалиста ФИО31 и ее пояснения в суде первой инстанции о нахождении осужденного ФИО1 в момент совершения преступления в состоянии аффекта. Давая оценку этим пояснениям и заключению, суд обоснованно признал, что выводы специалиста нельзя признать обоснованными, поскольку специалистом не исследовались материалы дела и не обследовался сам осужденный, свои выводы специалист основывала исключительно на произвольной интерпретации событий и предположений, после просмотра видеозаписи с места происшествия при отсутствии звукового ряда.

Кроме того, судебная коллегия учитывает, что пояснения специалиста ФИО32 и составленное ею заключение, в том числе были связаны с рецензией заключения комиссии экспертов, проводивших амбулаторную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, что противоречит ч. 1 ст. 58 УПК РФ, поскольку специалист не наделен полномочиями давать оценку доказательствам по уголовному делу, в том числе заключению экспертов, которая относится к компетенции органов следствия и суда.

Пояснения потерпевшей Потерпевший №1 о странном выражении лица осужденного, не свидетельствует о нахождении осужденного в состоянии аффекта.

Все доводы стороны защиты были судом проверены и получили надлежащую оценку.

Утверждения осужденного и его защитника ФИО33 наличии у осужденного личной неприязни к ФИО10 ввиду конфликта первоначально с потерпевшей Потерпевший №1, которая его оскорбляла, в результате чего он ее оттолкнул, а затем с ее мужем ФИО10, который первый нанес ему удар, что по мнению автора жалобы, свидетельствует об отсутствии у осужденного хулиганских побуждений, являются несостоятельными, основаны на личной оценке произошедших событий.

Вопреки доводам апелляционных жалоб суд пришел обоснованному выводу, что убийство осужденным ФИО1 совершено из хулиганских побуждений, оснований не согласиться с этим у судебной коллегии не имеется. Утверждения защитника о противоречивых выводах суда в данной части являются несостоятельными.

Выводы суда в данной части надлежащим образом мотивированы, основаны на исследованных доказательствах и в полной мере соответствуют разъяснениям, содержащимся в п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от ДД.ММ.ГГГГ № (ред. от ДД.ММ.ГГГГ) «О судебной практике по делам об убийстве», а также постановлению Пленума Верховного Суда РФ от ДД.ММ.ГГГГ № «О судебной практике по уголовным делам о хулиганстве и иных преступлениях, совершенных из хулиганских побуждений». Осужденный и потерпевшие Потерпевший №1, С. и ФИО10 ранее не были знакомы, встреча осужденного и потерпевших была случайной, в ходе которой осужденный, используя незначительный повод – лай собаки и сделанное ему замечание потерпевшей Потерпевший №1 относительного его нецензурного высказывания, противопоставив себя окружающим, демонстрируя пренебрежительное к ним отношение, находясь в общественном месте, во дворе многоквартирного дома, достал нож и демонстрируя его, оттолкнув потерпевшую, которая преграждала ему дорогу к ФИО10, фактически одномоментно с действиями ФИО10, пресекавшим его противоправные действия путем нанесения одного удара в голову, стал наносить ему ножом удары по туловищу и левой руке, причинив ему тяжкие телесные повреждения, от которых наступила его смерть.

Суд правильно признал, что никаких противоправных действий потерпевшие Потерпевший №1 и ФИО10 в отношении осужденного не совершали. Из показаний потерпевшей Потерпевший №1 следует, что ни она, ни ее муж никаких оскорблений в адрес осужденного, в том числе относительно его национальности не высказывали, она потерпевшего не толкала, собаку на него не натравливала. Не указывал о оскорблениях относительного его национальности и сам осужденный при даче показаний в ходе предварительного следствия. Данная версия возникла у стороны защиты только при рассмотрении уголовного дела в суде первой инстанции, поэтому суд правильно признал данные пояснения осужденного средством защиты и желанием избежать соразмерной ответственности за содеянное.

Не опровергает выводы суда первой инстанции освещение информации о данном преступлении на информационных платформах с указанием национальной принадлежности лица, его совершившего.

Несостоятельными являются утверждения защитника ФИО34 о том, что потерпевшая Потерпевший №1 оттолкнула осужденного, что опровергается как показаниями потерпевшей, так и видеозаписью с камер видеонаблюдения.

Нанесение потерпевшим ФИО10 удара в голову ФИО1 не свидетельствует о его противоправном поведении, поскольку эти действия были направлены на пресечение действий осужденного, который, держа в руках нож, оттолкнул его жену.

Показания осужденного о нанесении ему нескольких ударов в область головы является голословным и правильно отвергнуты судом, что объективно подтверждается видеозаписью с места совершения преступления, отсутствием у осужденного каких-либо повреждений согласно представленной справке из травматического пункта от ДД.ММ.ГГГГ

Судебная коллегия также учитывает разъяснения, изложенные в п. 9 постановления Пленума Верховного Суда РФ от ДД.ММ.ГГГГ № «О применении судами законодательства о необходимой обороне и причинении вреда при задержании лица, совершившего преступление» о том, что не признается находившимся в состоянии необходимой обороны лицо, которое спровоцировало действия потерпевшего, чтобы использовать его как повод для совершения противоправных действий (для причинения вреда здоровью, хулиганских действий, сокрытия другого преступления и т.п.).

При таких обстоятельствах суд первой инстанции обоснованно признал несостоятельной версию стороны защиты о необходимой обороне осужденного, в том числе с превышением ее пределов.

Доводы защиты о наличии у потерпевших Потерпевший №1 и ФИО10 погашенной судимости, их нахождение в состоянии алкогольного опьянения и употребление спиртных напитков не связанно с совершенным осужденным преступлением, поскольку поводом к совершению преступления явились иные обстоятельства.

Оснований для иной квалификации действий осужденного, а именно по ч. 4 ст. 111 УК РФ, как о том указывают осужденный и его защитник Орлов, судебная коллегия не находит.

Судебная коллегия не согласна с доводами стороны защиты об отсутствии у осужденного умысла на лишение жизни потерпевшего.

Количество нанесенных телесных повреждений потерпевшему, область их причинения, в том числе нанесение 14 ударов ножом в область жизненно важных органов, бесспорно свидетельствуют о наличии у осужденного умысла на лишение жизни потерпевшего, а не на причинение тяжкого вреда здоровью.

Ссылка стороны защиты на то, что смерть ФИО10 наступила не на месте преступления, а после поступления в больницу, выводы суда не опровергают, поскольку именно от полученных телесных повреждений, через незначительный промежуток времени после поступления в больницу наступила его смерть.

Доводы апелляционных жалоб осужденного и его защитников о незаконности и необоснованности приговора, несогласии с оценкой доказательств, по существу сводятся к переоценке доказательств, к чему оснований не имеется. Несовпадение оценки доказательств, сделанной судом, с позицией стороны защиты, не свидетельствует о нарушении судом требований уголовно-процессуального закона и не является основанием для отмены или изменения приговора.

Суд, правильно установив фактические обстоятельства преступления, пришел к обоснованному выводу о совершении осужденным ФИО1 убийства, то есть умышленного причинения смерти другому человеку из хулиганских побуждений, правильно квалифицировав его действия по п. «и» ч. 2 ст. 105 УК РФ.

Психическое состояние осужденного ФИО1 судом проверено. С учётом выводов комиссии экспертов, а также данных, полученных в ходе судебного разбирательства, суд пришел к правильному выводу о вменяемости ФИО1.

Вопреки доводам жалоб наказание осужденному назначено в соответствии с требованиями закона, с учетом характера и степени общественной опасности преступления, конкретных обстоятельств дела, отсутствия отягчающих и наличия смягчающих наказание обстоятельств: явки с повинной, частичного признания вины, раскаяния в содеянном, активного способствования раскрытию и расследованию преступления, принятию мер к заглаживанию причиненного вреда, наличия двоих малолетних детей, а также данных о личности осужденного, состояния здоровья и влияния назначенного наказания на исправление осужденного и на условия жизни его семьи.

Суд правильно не нашел оснований для применения ч. 6 ст. 15, ст. 64, 73 УК РФ.

Дополнительное наказание в виде ограничения свободы назначено правильно, поскольку является обязательным.

Назначенное осужденному наказание является справедливым, соразмерно содеянному, оснований для смягчения наказания, как об этом просит осужденный и его защитники, не имеется.

Исковые требования потерпевших Потерпевший №1 и Потерпевший №2 о компенсации морального вреда в связи со смертью близкого человека и причинением в этой связи нравственных страданий, а также о возмещении материального ущерба Потерпевший №1, связанного с расходами на погребение, судом разрешены в соответствии с положениями ст. 151, 1101, 1094 ГК РФ, с учётом всех обстоятельств, имеющих юридическое значение, а также требований разумности и справедливости. Выводы суда в приговоре мотивированы.

Место отбывания наказания в виде лишения свободы осужденному назначено в соответствии с п. «в» ч. 1 ст. 58 УК РФ – исправительная колония строгого режима.

Нарушений норм уголовно-процессуального законодательства при рассмотрении уголовного дела допущено не было.

Оснований для отмены и изменения приговора в отношении ФИО1 судебной коллегией не установлено.

На основании изложенного и руководствуясь ст. 389.20, 389.28, 389.33 УПК РФ

определила:

приговор Московского областного суда от ДД.ММ.ГГГГ в отношении ФИО1 оставить без изменения, а апелляционные жалобы осужденного ФИО1, его защитников ФИО9, ФИО14 – без удовлетворения.

Апелляционное определение может быть обжаловано в кассационном порядке в Судебную коллегию по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации через Московский областной суд в течение 6 месяцев со дня вступления приговора в законную силу, а осужденным, содержащимся под стражей, в тот же срок со дня вручения ему копии приговора, вступившего в законную силу.

Осужденный вправе ходатайствовать о своем участии в рассмотрении дела судом кассационной инстанции. Такое ходатайство может быть заявлено в кассационной жалобе либо в течение 3 суток со дня получения извещения о дате, времени и месте заседания суда кассационной инстанции, если дело передано в суд кассационной инстанции по кассационному представлению прокурора или кассационной жалобе другого лица.

Председательствующий

Судьи:

Свернуть